Руководящие идеи русской жизни

Государство, предпринимая какие-либо земские и т. п. реформы, опрашивает земства и вообще заинтересованные стороны. Как же без этого обойтись в отношении стомиллионной Церкви? Даже и хорошие решения теряют при этом значение, потому что не освобождают власть от обвинений в произволе. Но о хороших решениях мы за пять лет мало слыхали, напротив, видим постоянно ошибки за ошибками, которые вредят Православию и вызывают против правительства самые тяжкие нарекания и подозрения в преднамеренной антицерковности. Нельзя же относиться так легко к чувствам многомиллионных масс населения Империи! Можно не обвинять правительство за ошибки, которые оно совершает, действуя по своему усмотрению в области ему, по существу, довольно чуждой и очень мало известной. Но нельзя оградиться от обвинений в том, что при явном нарастании недоразумений, недовольства и раздражения оно не прибегает к единственному правильному способу разрешить их, то есть к созыву Поместного Собора.

Мы говорим об этом уже третий год, говорим без малейших последствий. Но наша совесть чиста, и какое бы нас ни ожидало будущее — Россия не скажет, чтобы мы были виновны в малодушном молчании пред лицом таких серьезных опасностей для нашего государства и для нашей веры.

Для чего нужен Церковный Собор?

Как известно, против созыва Церковного Собора вооружается все, что только имеется у нас слабого в религиозном отношении. Вожделения канцелярий, стремления к подчинению Церкви государству, разнообразное сознающее и не сознающее себя сектантство — все соединяется в усердных доказательствах ненужности или даже вредоносности Собора. В числе их выставил недавно свои соображения и г-н Варварин[167] в Русском Слове (от 10 июня). Соображения, надо сказать, довольно несуразны, но публика наша любит несуразности, если они сочинены в форме более или менее остроумной. Изобретенное г-ном Варвариным возражение против Собора имеет поэтому шансы оставить в умах свой осадок, почему и заслуживает внимания.

Автор говорит, что Собор не вытекает из жития Русской Церкви, а потому совершенно не нужен и не может ничего сделать. По его мнению, извольте видеть, Церковный Собор составляет действительную потребность «только там, где Церковь вдруг (?) сама в себе начинает чего-нибудь не понимать, что-нибудь ей самой становится неясным в собственном учении. Собор вообще возможен в Церкви не обрядовой, а философствующей. Но Русская Церковь — обрядовая,

самые секты в ней всегда возникали на почве нарушения обряда, искажения обряда: вернейший признак, что это и есть ее центр, ее суть, ее жизнь. Что же поможет тут Собор? К чему он здесь?»

«Собор, — продолжает наш фельетонный философ, — всегда собирается для определения вероучения. Но о вероучении сомнения существуют вне Церкви, а в самой Церкви этих сомнений нет…»

Во всем этом что ни слово, то или небрежность, или незнание, или просто фельетонная болтовня. Ну не зрящая ли болтовня хотя бы утверждение об отсутствии у нас сомнений в вероучении? Это теперь-то, когда верования множества лиц, принадлежащих к Православной Церкви и не желающих уйти в какое-нибудь особое религиозное сообщество, переполнены всеми оттенками сектантства, какие только когда-либо волновали мир. Да, если Собор нужен именно для определения вероучения, то, разумеется, он у нас нужен по малой мере столько же, как было во времена манихейства, арианства[168] и т. д.