Рулетка колдуна

— Едет, едет ко мне мой рыцарь, едет мой король! О, как далеко, как ещё долго-долго!..

Не сразу решившись нарушить её молчание, Грэм осторожно спросил:

— Госпожа, а что это за мелодия, что звучит откуда-то из-за тех холмов?

— Как, а разве ты не знаешь? — удивилась фея. — По твоему рассказу я подумала… Это мелодия не моей страны, принц Грэм. Она доносится оттуда, из мира Вианора, где поселились гуингмы.

— Вианора? — удивился и Грэм. — О! Интересно было бы его увидеть… Но если ты была там, госпожа, почему он не рассказал тебе о Троре?

Фея покачала головой:

— Нет, принц Грэм, я не была там. Но я отведу тебя туда, когда настанет час. Дней через пять.

— Но, — Грэм несколько замялся, — я ведь тороплюсь назад, к друзьям… к отцу, Дуанти… В Анорине… я рассказывал, что у нас происходит.

— Ты собираешься вернуться домой в один миг? Нет, принц Грэм, счет времени здесь иной, и твой путь домой будет долгим. А к долгому пути надо приготовиться, и я помогу тебе, бесценный вестник. Ведь ты — друг и спутник моего рыцаря, моего короля.

— Разве ты не сможешь показать мне короткий путь? Или открыть дверь в наш мир? — с надеждой спросил Грэм.

— Нет, принц Грэм, нет. Дверь, в которую ты вошел, ведет из вашего мира ко мне, но не обратно. А другая дверь — дорога, по которой едет ко мне мой рыцарь, мой король Трор — она длиной в долгие годы, и не подходит тебе, тем более, для возвращения назад. Мир Вианора — самое близкое. Тебе там помогут.

— Ты знаешь лучше, прекраснейшая из фей, — согласился Грэм. — В чем же та весть, что ты хочешь передать Трору?

— Не теперь, не теперь, Грэм, — отклонила прекрасная госпожа. — Я передам её, когда ты будешь покидать мой замок.

И вот Грэм остановился в чудесном замке прекрасной дамы. Каждый день он пил и ел особые яства и напитки, сам чувствуя, как они укрепляют его тело и дух. И каждый день они с феей лазурного солнца выходили на балкон и беседовали часами. То Грэм рассказывал об Анорине, то фея говорила о своем замке и мире и о самой себе. Конечно же, за это время он узнал, как называется этот мир и страна, узнал имя самой феи и её замка, но все это было частью той вести, что предназначалась Трору, и только ему. А для остальных это должно было остаться тайной — и пусть оно останется тайной и не будет названо в этой повести.

И вот, на утро седьмого дня госпожа мира лазурного солнца отвела Грэма, как обещала, к зеленому холму, из-за которого доносилась та дивная мелодия. И здесь она доверила ему свою весть и свой дар Трору и добавила вот какие слова:

— И ещё передай моему рыцарю и королю, принц Грэм: больше никто и никогда, ни один чародей ни одного мира не сможет вызвать ложное видение и обмануть моего рыцаря, и любая их ложь обо мне будет отомщена.

— А это, — фея надела на шею Грэму шнурок с ладанкой, — это передай от меня Маринне для тебя. Ты понял? — Маринне для тебя. Прощай, принц Грэм, кто знает — может быть, ты ещё когда-нибудь будешь гостем моего замка.

Прекрасная фея ласково поцеловала Грэма.

— Прощай, прекрасная госпожа, — с невольной грустью отвечал Грэм.

Он кинул последний взгляд на дивный мир с его дивным солнцем и пошел вверх по холму — туда, откуда слышалась все та же чарующая мелодия. Так он взошел на вершину, оглянулся вокруг — но мир не изменился, как ожидал того Грэм. Он пожал плечами и начал спускаться с холма. Он сделал несколько шагов — и остановился: непонятно, когда и как это произошло, но это произошло — мир вокруг был совсем, совсем другим.

Не то чтобы склоны холмов и долы изменились — их вообще не стало: повсюду — слева, справа, впереди, вверху — толклись какие-то цветные пятна. Это походило на лоскутный ковер, только лоскуты двигались, сливаясь один с другим, появлялись то здесь, то там, и все это вместе складывалось во что-то одно — казалось, в какое-то лицо или, скорее, существо, — может быть, какой-то цветовой рой, только что жужжания не было слышно. У Грэма закружилась голова, и он остановился, стараясь придти в себя и хоть как-то собраться с мыслями в этом поразительном мире — он, пожалуй, не был самым чудесным, но зато был самым диковинным из всех миров, увиденных Грэмом.

— А может быть, — подумал он вслух, — мир Вианора и впрямь населяют живые пятнышки цвета? Кто бы мог вообразить такое!

Но мир Вианора населяли не только пятнышки цвета. До слуха его донеслось лошадиное ржание и конский топот — это походило на звучащую тень Вианора — там, в мире Анорины, но только было мягче, без призвука какой-либо опасности. А вслед за тем цветные пятна справа от Грэма немного раздвинулись и в просвете показался нос — явно, какого-то животного и, вероятней всего, лошади. Ноздри его пошевелились, принюхиваясь, и нос исчез. Зато появилось конское ухо, а потом его сменил конский глаз. С минуту глаз разглядывал Грэма, и наконец, послышался голос. Впрочем, он обращался не к Грэму, а к кому-то невидимому:

— Один и выглядит очень мило. Знаете, в нем есть что-то наше.

«Уж не превратился ли я в лошадь?» — невольно подумал Грэм.

— Откуда ты знаешь? — послышался новый голос.

— Я чую.