Румия

— Это ты здорово придумал, — обрадовался Сашка. — Только одними передачками делу не поможешь. Выручать Цыгана надо.

— Выруча-ать, — протянул Игорь, — он целый киоск обворовал. Как выручать?

— Киоск! Нужен ему этот киоск, — обиделся Сашка. — Жрать он хотел, вот и украл.

— Пойдем к Степану Петровичу, — предложил Игорь, — посоветуемся.

— Верно, он моряк, дружбу знает, — согласился Сашка.

Комсорга друзья разыскали во дворе. Тот вместе с ремесленниками вытаскивал из сарая поломанные стулья, столы, кровати.

— Степан Петрович, — обратился Сашка, — мы к вам по делу, по важному.

— Сейчас самое важное дело — подготовить место для транспорта. Гараж. — Степан Петрович нес с Прокофием кровать и отвечал ребятам на ходу.

— Какой гараж? — удивились ребята.

— А вон — красавца нам подарили.

В спортивном городке стояла привязанная к шведской лестнице огромная ломовая лошадь.

— Битюг, немецкой породы, — пояснил Кольцов, — трофейный. Разговаривает только на немецком языке. Учтите — кусачий. Так какое у вас дело?

— Насчет Цобы мы к вам.

Сели на ветхую с обвисшей сеткой кровать. Комсорг долго молчал. Ни о чем не расспрашивал, ждал, что скажут ребята.

— Выручать парня надо, — медленно проговорил он. — Цоба, Цоба, как жизнь-то себе легко портит. Ну, а вы? Вы-то где были, друзья липовые? Привязать его надо было, привязать! Пока не увидел бы, для чего привели его сюда, в форму рабочую одели. Путешественник.

Степан Петрович сердился. И не было понятно, на кого больше: на ребят или на Бориса. А может быть, и на самого себя.

— А что мы? — заговорил Игорь. — Был бы у него отец, а нас он не слушает.

— А вот пришли, значит, понимаете, что глупость спорол Цоба. Сами-то не убегаете? И отцов, небось, нет, так?

— У меня нет, — тихо согласился Игорь.

— А я не знаю. Может, и есть, — сказал Сашка.

— Как — не знаешь? — удивился Кольцов.

— А откуда мне знать? Как ушел на фронт… А маму при мне убило и брата, Женю.

— Ты откуда в ремесленное-то пришел?

— Из… — Сашка чуть не попался. — Я из детдома, как и все.

— Так чего же ты молчал, браток. Надо искать отца твоего.

— Что вы, шесть лет прошло.

— Не велик срок, посмотрим. А пока вот что с Цобой делать?

Опять наступило молчание. Из сарая ремесленники вытащили уже весь хлам и теперь выметали мусор.

— Добро, хлопцы, — вставая, проговорил Кольцов. — Будем думать.

* * *

В токарном цехе ровный гул станков. Сегодня токари работают самостоятельно. И не просто стружку снимают, а вытачивают детали — маленькие болтики М-12. С резьбой, все как полагается.

Склонились токари над станками. Спешат. Кто первый выточит болт?

А Сашка не особенно торопится. Да и куда спешить? Скоростником стать не собирается. Не его это призвание — токарничать. До весны и так дотянет.

— Есть! — раздался громкий возглас в цехе. Ребята выключили станки.

— Есть болт, есть болт! Тра-та-та, тра-та-та!

Это кричит Сырбу. Он вертит в руке маленький блестящий болтик и выплясывает в проходе непонятный танец.

— Болт, болт! Тра-та-та! И резьба, и резьба!

Сашка с усмешкой смотрит на Прокофия. Радуется Додон, будто дитя малое. А Сырбу вдруг перестал плясать и поднес выточенную деталь к глазам. Долго смотрел на болт. Потом тихо проговорил:

— Раньше видел такой в МТС. Разве знал, что сам сделаю? Э, мэй, спрячу. Летом в Ташлык повезу, в МТС. Скажу, сам сделал.

Ребята молча наблюдали за Прокофием, а тот продолжал еще что-то говорить самому себе. Потом Сырбу подошел к станку, отыскал на суппорте какое-то отверстие и принялся вкручивать в него болт. Болт упорно не входил.

— Э, мэй, резьба другая, — покачал он головой и бережно спрятал болт в карман. — В МТС гайку найду.

Снова загудели станки. Токари торопились скорее выточить и себе такие болтики.

Да не все спешили. И не только Сашка. Вон Потапенко еле руками двигает. Мычит себе что-то под нос.

— Потапыч! — кричит Сашка. — Ты что там вымениваешь?

— Арию медведя, — перекрывая шум станка, объясняет Спирочкин, — из оперы «Счастье в берлоге».

Мишка даже головы не повернул. Рука его машинально вращала маховик суппорта. На деталь он не смотрел. Вдруг Потапенко вскрикнул, изогнулся в неестественной позе, прилип к станине.

— Х-ха-халат, — еле выдавил он трясущимися губами.

Сашка только сейчас заметил, что Мишкин халат медленно затягивается между ходовым винтом и ходовым валиком. Он бросился на помощь.

— Эх, ты, горе-токарь. Правда, что по хлебу и по салу. Что же делать? Вот и сиди теперь так.

Халат был крепко затянут между валами и не поддавался Сашкиным усилиям.

— Придется резать, — решил он.

А Мишка расширенными от страха глазами смотрел на своего спасителя.

— Подождите. В чем дело?

В цех не вошел, а вбежал Владимир Иванович. Лицо его было бледным.

— Ничего особенного. Просто Мишенька сросся со станком, — объяснил Спирочкин.

Владимир Иванович перевел рычаг, включил станок. Вращаясь в обратные стороны, валы вытолкнули полу халата.

— Идемте со мной, Потапенко.

Станки остановились, и ребята широким кольцом обступили Мишку.