Румо и чудеса в темноте. Книга II

Сначала он впрыскивал простые действующие вещества: солёную воду, растворённый сахар, кофеин, травяные вытяжки, питательные вещества и безобидные стимуляторы, с помощью которых он проверял работу органов. По его приказанию врачи встроили в медную деву инструменты для измерения сердцебиения, температуры тела и дыхания. Но любимой игрушкой Тиктака была шкала со ста делениями, которая объединяла показания всех приборов и показывала, сколько жизни осталось в жертве: сто означало, что жертва абсолютно здорова и жива, ноль – жертва мертва. Генерал Тиктак назвал эту шкалу термометром смерти.

Он покрутил одно колёсико, потёк кофеин и сердце Ралы забилось немного быстрее. Он открыл один из вентилей, выпустив жидкий перец, и Рале стало теплее. Он закрыл вентиль, и температура снова понизилась. И так прошёл весь первый день. Тиктак крутил, нажимал и играл с колёсиками, кнопками и вентилями, а Рале было то жарко, то холодно, её сердце билось то быстрее, то медленнее, она то волновалась, то успокаивалась, то почти засыпала, то неожиданно взбадривалась. Он не причинял ей боли, не вливал никаких наркотиков и не делал её больной. По окончании первого дня термометр смерти всё ещё показывал сто. Медная дева работала как по маслу. Вечером генерал Тиктак вколол Рале большую дозу валерианы, и она крепко заснула на несколько часов.

Второй день начался с плотного завтрака – много кофеина и сахара. Невеста генерала Тиктака должна быть бодра телесно и душевно, поскольку теперь всё будет серьёзно. Сегодня он хотел испробовать различные яды и наркотики в небольших дозах, чтобы изучить их действие перед использованием их в будущем в более крупных дозах. Он вколол Рале мышьяк, настойки красавки и мухомора, каждого в минимальных дозах, а между уколами он очищал её кровь специальными медикаментами. Лёгкая тошнота и слабые галлюцинации стали результатом этих опытов, но ничего более серьёзного, так как генерал Тиктак только лишь хотел изучить реакцию тела Ралы на подобные субстанции. Рала реагировала безукоризненно, другие кандидаты на этом месте уже давно бились в панике, но дыхание Ралы и биение её сердца оставались равномерными, а термометр смерти постоянно показывал сто. В конце концов, с помощью щедрой дозы настоя мелиссы генерал Тиктак погрузил Ралу в глубокий сон.

Третий день снова начался с эссенций счастья и приличной дозы сахара, а затем Ралу сделали больной. Неизвестно, что впрыснул ей генерал Тиктак, но из-за этого её язык распух и во рту почувствовался вкус уксусной кислоты, её глаза жгло, а горло сжалось, как при тяжёлой простуде. Наконец он её снова вылечил, в одно мгновение, с помощью концентрированной травяной настойки и специально созданного для этого случая алхимического лекарства.

Этот приём Тиктак провёл в тот день несколько раз. Он делал Ралу больной, а затем вылечивал её. Тошнота, слабость, головокружение, жар, удушье – симптомы исчезали так же быстро, как и появлялись. Против каждого недомогания вызванного генералом Тиктаком у него имелась специальная эссенция, с помощью которой недомогание проходило за одно мгновение. Достаточно было открыть кран, повернуть колёсико, отрегулировать вентиль и страдания Ралы прекращались.

Тиктак начал разыгрывать свой инструмент. Границы Ралы были ему ещё не известны, но он уже понимал, что он может с ней сейчас делать, а что стоит отложить на потом. А любовь, не так ли она функционирует? Не изучаем ли мы границы своего партнёра и не учимся ли мы их уважать?

Он ещё раз взглянул на термометр смерти. Тот показывал девяносто девять. Процедуры ослабили её, но всего лишь чуть-чуть. Он усыпил Ралу, на этот раз с помощью смеси настойки валерианы и мелиссы. В этот вечер генерал Тиктак ещё долго стоял перед медной девой и с нежностью смотрел на неё.

Рала пробыла уже некоторое время в медной деве, но она не могла с уверенностью сказать, как долго длилось её заключение. День? Два? Три? Неделю? Точно было лишь известно, что за это время Рала изучила своё тело так, как никогда ранее.

Когда прошло действие усыпляющего средства, на неё накатилось отчаяние. Ни разу ей не приходилось находиться в подобной беспомощной ситуации. Отчаяние и бешенство нахлынули на неё, но страх она не пустила, поскольку он бы парализовал её дух, а смерть только этого и ждала. Рала хотела думать, так как это было единственно доступной ей формой движения. Она отвергала страх, как раньше она отвергала смерть.