Румынские сказки

— Может быть, это и так, Негиницэ, — согласился король, тяжело вздыхая, — так, как ты говоришь, у тебя всё очень складно получается; но когда подумаю, что ещё вчера я был велик и славен… я готов залить слезами всю землю!

— Да полноте, ваше величество! Сказать по правде, ну какая же это была слава? Всю жизнь вы или воевали, или совещались, или рубили головы одним, а других наказывали бичом, или читали прошения, или слушали о нуждах народа — и ещё много и много вы делали такого, что вам отнюдь не было по сердцу. Ну разве же это слава?! Подумайте только, ваше величество, что ваш подданный был подчинён лишь вам, у него был один хозяин, а вы, ваше величество, пеклись обо всех, были слугой для всех; вы же видите, ваше величество, что вы были самым последним слугой, самым последним невольником в государстве. Дело ясное: вы были королём, но не были человеком, теперь же вы — человек, но не король. И сейчас в вас больше величия, потому что вы идёте туда, куда хотите. И потом, как знать? Вы думаете, ваше величество, что бояре могут обойтись без народа? Пусть народ потребует своего старого короля… и тогда вы увидите, ваше величество…

Слова Негиницэ утешили короля, и он пошёл бродить по государству, прикрыв голову листом лопуха и опираясь на кизиловый посох. И исходил король всю землю вдоль и поперёк. И что он ни видел, всё его удивляло, и он спрашивал Негиницэ:

— Негиницэ, за что бьют этого человека, — слышишь, как он вопит?

— Оттого, что король глух и не слышит, — отвечал Негиницэ.

— Негиницэ, отчего это столько голых и босых людей?

— Оттого, что король слеп и не видит.

— Негиницэ, почему этот старик так мучается, стараясь разгрызть дёснами чёрствую корку?

— А оттого, что король слишком много ест.

— Негиницэ, зачем эти люди работают по ночам, выбиваясь из сил?

— Чтобы король мог спать и днём, если ему придёт охота.

— Негиницэ, тогда отчего же на моём троне сидит король, который глух, слеп, жаден и вечно спит?

— Да, но прежде чем стать королём, он всё видел, всё слышал, трудился и был щедр.

Бедный скиталец в раздумье остановился посреди большого города и сказал:

— Да, Негиницэ, золотые твои слова! Если бы я снова стал королём, я бы знал, как поступать!

И едва успел он произнести эти слова, как неожиданно раздался такой шум, рёв и грохот, что казалось, земля содрогнулась. Что стряслось? Прискакали гонцы. Богатыри с длинными пиками принесли весть о том, что народ заточил в тюрьму нового короля и всех его советников и приближённых и призывает на трон прежнего, законного короля.

Услышав это, старик сказал богатырям:

— Остановитесь — это я!

И все его узнали и упали перед ним на колени, а Негиницэ, сидя на плече короля, спросил его:

— Ну как, ваше величество, ещё видите и слышите или вам уже хочется есть и спать?

Всему приходит свой черёд, потому что всё в мире движется, подобно колесу. Пришёл черёд и Негиницэ, мысли людской. Однажды ему захотелось подшутить над королём. Он залез в его правое ухо, думая, что это левое. А левым ухом король ничего не слышал. «Ну, что ж поделаешь. Мне лень теперь перелезать, — подумал Негиницэ, — лучше я буду кричать погромче». И Негиницэ начал кричать что есть сил в ухо, которым король слышал отлично:

— Если король сам не узнал правды, то он уж ни от кого и никогда её не узнает!

Как услышал король такой громкий крик у себя в ухе, сердце у него ёкнуло, он изо всех сил ударил ладонью по уху и сказал:

— О-го-го, — значит, я принимал чужие мысли за свои собственные?!

Он тряхнул головой, и Негиницэ, потеряв сознание, упал ему на ладонь…

— А-а, это, значит, ты сидел у меня в ухе? Ты сбросил меня с королевского трона? Хорошо же! Я найду на тебя управу!

Разъярённый король приказал перевязать Негиницэ шею длинной шёлковой ниткой, опустил его в колодец и утопил.

Так умер бедный Негиницэ.