— Да просто не хотела говорить. Права я, плохая это штучка. Священники забрали от греха.
Посидели, короче, за столом, а так почти и вспомнить нечего. Тренировки и учёба уже, наверное, всем надоели, вспоминать близость с Катей неприлично. Пролетели последние деньки каникул, и мы поехали в Корпус.
Водителю пока дал свою сумку, пересадил его на заднее сиденье и рулил самостоятельно. Смешной парень смутился. С одной стороны он не может вот так запросто лишаться рабочего места и никак моё вождение не комментировать, а с другой я всё-таки боярин.
Вот положен боярину водитель, и будет он водителем, а пока сказал ему посидеть молча. Ну, бронированная «Волга» ведёт себя, почти как грузовичок, реагирует с большей задержкой, хоть и двигатель усиленный, но я быстро с ней освоился. Мухаммед сказал только, чтоб я пристегнулся, и включил кондиционер, а то окна нельзя открывать. А дальше не пристёгнутый молчал всю дорогу.
Правил не нарушал, почти не дёргался. Не столь элегантно, но доехали до Корпуса за то же время. Снизив скорость, заезжаю на парковку для посторонних, и на нашу удачу как раз передо мной покинул удобное место «Москвич».
Заезжаю на его место и ответственно перевожу рычаг скоростей в нейтральное положение. Если что у нашей «Волги» аж восемь скоростей! Вот включаю нейтралку, ставлю на ручник и отстёгиваю ремень безопасности.
А водитель тоже в фуражке и с моей сумкой в это время открывает дверь за мной. Мухаммед зачем-то хватает меня за шкирку. Послышался грохот выстрелов! Приоткрылись двери справа. Мухаммед и Авдей вываливаются из салона в щели, а Мухаммед ещё и успевает уложить меня на своё сиденье. Падаю на бок, в поле зрения паренька, изрешеченного пулями, сменяют концентрические разводы от пуль на стекле. Борт словно рубят топорами…
Лежу себе, на стекло любуюсь и думаю о своей смешной жизни. Водителя точно убили, надо будет помочь семье парня. И нового где-то искать. Ведь там у машины должен лежать я. Сегодня мне невероятно повезло сесть на место шофёра, вот пусть и дальше враги головы ломают, где же я нахожусь.
А больше я ничего не могу, только лежать, ждать, когда это кончится, и думать. У меня ведь даже ножика рыси нет, не положено кадету в Корпусе оружие. А ну как противник рискнёт подойти к «Волге»⁈
Нет. Не рискнёт уже вылезти под выстрелы Авдея и Мухаммеда. Если только он не подстраховался из машины справа…
Не! Зачем усложнять? Занять заранее место для двух машин ещё можно, но три тачки в час «пик» уже перебор. Лучшая страховка врага скорость. Расстрелять меня и по газам.
Охранники, конечно, предполагают опасность из машины справа, потому и выпали в щёлки сразу на асфальт. Убедились в безопасности и стреляют врагу по колёсам. Кстати, или я очень быстро думаю, или противники всё-таки увлеклись…
Ага, стрельба резко стихла, противник пытается уйти. А колёса на дисках, справа точно пробиты. И выбежали уже из КПП ребята с винтовками. Во! Снова стрельба из военных образцов — уж их-то выстрелы я ни с чем не спутаю.
— Вставай, — раздался голос Авдея.
Я выхожу из правой двери и поверх своего капота оглядываюсь. «Лада» противников далеко не уехала, стоит уже прошитая по нескольку раз из пяти винтовок. Военный осторожно подходит сбоку и сзади, открывает дверцу. Вываливается тело в сером костюме и с дисковым автоматом.
Против брони «Волги» даже в упор никакого толка. Впрочем, водитель выйти из машины успел. Подхожу к нему, поднимаю сумку за ручки…
Ну, ёлки! Прострелили в нескольких местах, и в крови! Домашку за всё лето придётся переписывать! Вот козлы!
С грустным вздохом оборачиваюсь к рысям:
— Ждите следствие, парни уже позвонили с КПП. А я учиться.
— Удачи, — сказал Мухаммед без выражения.
Я кивнул и направился к пропускному пункту.
Начинался учебный год с политинформации, потому лично я сначала пробежал в казарму, схватил спортивную форму и бегом в спортзал. Степан Андреевич опозданий не жалует. Ещё не любит он свежего воздуха и посторонних глаз, вот и занятия проводит в зале.
Поздоровались, словно вчера расстались, и Степан Андреевич принялся меня гонять. Всё-таки чувствовалось, что кое-что случилось, пройдена некая черта. Наставник стал серьёзнее и жёстче. По его мнению, я совсем за лето разболтался. И должен быстро собраться, а то таким раздолбаям нечего делать в Европе.
Дальше физкультура, сухо поздоровался с ребятами. Это не я виноват, просто сами кадеты стали строже. Война ведь уже началась. Я смотрел в их суровые лица и немного раздражался. Ага, до этого всё не считается!
Вот вышли мы на взрослые полосы препятствий, а они для нас уже не новость — проходили, и не однажды. А когда? Да на практике! Каждая сотая мина боевая — им ещё не война? Прав всё-таки ректор, что война навсегда. Хорошо, что хоть сейчас она началась для некоторых.
В обед меня вызвали в ректорат. При Григории Васильевиче я рассказал об утреннем происшествии знакомому уже оперу Дмитрию Быстрову. Хоть в деле и фигурирует боярин, нападение думы не касается и расследует его полиция. А Дима как раз занимается важными делами.