Руны Вещего Олега

– Но твои спутники, они же подтвердили, что шли на Константинополис, чтобы пограбить его дворцы и монастыри, обрести многие товары из тех, что находятся в бесчисленных кладовых наших торговцев?! – несколько сбитый с толку невероятной наглостью чужеземного стратигоса, промолвил с некоторым возмущением Фотий.

– Несчастные люди, только что чудом избежавшие гибели в пучине морской, готовы сделать любое признание, лишь бы остаться в живых, разве не так?

Даже достаточно умудрённый знанием придворных интриг Фотий не сразу нашёлся что ответить дерзкому северному варвару, продолжавшему совершенно простодушно глядеть на патриарха своими серо-водянистыми очами.

– А ещё желал я больше узнать о боге вашем, который, как рассказали, способен творить великие чудеса.

Фотию показалось, что последнее заявление было неожиданным даже для самого варвара, который продолжал говорить всё тем же вдохновенным, хорошо поставленным голосом, умело играя им, что настоящий музыкант, перебирающий струны лютни. Патриарху даже пришлось тряхнуть головой, отгоняя наваждение голосовых переливов, заставляющих невольно верить тому, что рёк сей необычный пленник. Его Святейшество всё с большей ясностью начал понимать, что перед ним редкостный хитрец и лжец.

«Вот в чём сила предводителя диких скифов, – с облегчением молвил себе Фотий. – Он владеет силой убеждения, к тому же чрезвычайно хитёр и жаден». Необычные способности варвара восхитили патриарха. А когда ты понимаешь, в чём заключается сила врага, её можно тут же обратить в слабость.

– Хорошо, коль ты пришёл учиться Христовой вере, то получишь всё, зачем пришёл! – проговорил патриарх, незаметно переходя на высокопарные ноты, заданные речистым пленником. – С тобой будут вести беседы мои лучшие богословы и епископы, они вооружат тебя истинными знаниями. Будучи просвещённым Христовой верой, ты станешь непобедимым, ибо вера сия укрепляет дух, а Господь указывает верный путь. С Богом! – Патриарх махнул рукой, и рослые смуглые воины тут же встали с обоих боков подле Аскольда.

Фотий видел, что варвар ещё хитрил и хорохорился, но где-то внутри уже поселилось зерно, умело обронённое в его изворотливую и сребролюбивую душу. Роскошь Святой Софии, богатство царского дворца и патриарших палат, услужливые рабы и рабыни, термы, еда, вино, одеяние – всё подготовило благодатную почву для всходов.

Фотий и прежде был уверен в превосходстве собственного разума над окружающими людьми, но с недавнего времени стал чувствовать себя как бы центром некой большой разумной и направляющей силы. Сегодня же пришло внутреннее убеждение, что с Божьей помощью именно ему удастся покорить этих диких и необузданных варваров-россов.

После ухода скифов на побережье и в порту Константинополя принялись отстраивать разрушенные варварами дома, ограды, склады и лавки, а в Магнаврском дворце по настоятельной просьбе патриарха Фотия собрались на совет император Михаил, сам патриарх и кесарь Варда.

Может, оттого, что много времени проводил в раздумьях и чтениях древних философов, или потому, что был знаком с некоторыми языческими тайными знаниями, Фотий являл собой редкий тип человека, который наряду с практичной повседневностью постоянно ощущал многие неведомые нити связей с окружающим миром. Вот и сейчас эти загадочные варвары-россы были для него не просто ордой сильных воинов, вдруг возникших у ворот града Константина, как видели их легионеры и монахи, но живой частью целого мира, откуда-то с севера, мира чужого и грозного. Оттого он понимал, что главную опасность представляют не эти пришлые россы, но само место их обитания, из которого они явились, иной склад мыслей и всей жизни, которая породила их и породит ещё многих на погибель христианскому миру. Патриарх не только понимал это своим просветлённым разумом, но и чувствовал каким-то внутренним чутьём, а вот каким именно, он не мог объяснить никому, да и не собирался. Не нужно объяснять людям то, чего они не в состоянии понять, им нужно давать только чёткие и ясные указания.

– Народ, живущий где-то далеко от нас, варварский, кочующий, гордящийся оружием, народ, доселе не именитый и не считаемый ни за что, стоящий наравне с рабами, так грозно и неожиданно нахлынул на наши пределы, как морская волна на сушу, – уверенным тоном преподавателя начал патриарх, и Михаилу показалось, будто он снова сидит на лекции у протоспафария Фотия. – Мы начали важное для Империи дело по обузданию диких северных варваров, однако никоим образом не должны ослаблять наших усилий, иначе они вернутся, – продолжил Фотий и на некоторое время умолк, давая каждому время обдумать сказанное.

– Почему мы всё-таки отпустили этих ужасных скифов, да ещё и снабдили их провизией, вместо того чтобы жестоко покарать за набег, за сожжённые предместья и вообще за дерзость самого нападения на Империю? – возмутился молодой император. – Их нужно было казнить страшной мученической смертью, чтобы отбить охоту ходить на нас войной!