Руны Вещего Олега

– Так сей залив не только для торговцев удобен, а как войдут чужие воинские суда? Вишь, берег тут пологий совсем, – степенно отвечал кормщик, внимательно следя, чтобы не задеть какую чужестранную посудину. В заливе было тесно от разных судов, в основном греческих, тут и небольшие грузовые селандии, что в переводе с греческого означало «черепахи», и маленькие тариды – вспомогательные суда, и усиеры – небольшие грузовые суда, использующиеся для перевозки лошадей, были и арабские карабы с треугольными парусами, и прочие торговые посудины. Даже два больших греческих военных дромона отчего-то оказались в торговой гавани, занимая изрядно места. С трудом небольшой коч нашёл место у пристани, а остальные пошли по заливу далее, искать свободные места. Двум из их каравана это не удалось, и они стали на якоря посреди залива.

Едва коч приблизился к берегу и втиснулся меж двух греческих селандий, как тут же к нему подошли три мужа важного вида.

– Вот и сборщики подати пожаловали, – сокрушённо молвил Стародым, – хоть бы раз мимо проскочили…

Трое поднялись на борт. Один из сборщиков поздоровался со старшим лодейщиком, как с давним знакомцем, улыбнулся, даже похлопал его по плечу. В ответ Стародым сунул ему какой-то свёрток, и на вопрос грека, доброй ли была дорога, лодейщик вдруг молвил:

– Слава Исусу Христу, уберёг от разбойников и злых ветров! – и тут же размашисто перекрестился.

Оторопевшие изведыватели в растерянности раскрыли рты. Вот так Стародым, вот так свой новгородский помор! Когда же лодейщик повёл сборщиков показывать товар, то они узрели на его распахнутой груди серебряный крест на цепочке.

– Вот те на! – пробормотал изумлённый Скоморох, – а лодейщик-то наш – христианин! – они с Молчуном переглянулись.

В самом деле, пришедшие с пристани сборщики податей коротко поговорили со Стародымом, тихо о чём-то спросили, кидая взгляды на купца Молчана и его ватагу. Стародым что-то отвечал, улыбаясь и угодливо кивая. Изведыватели внутренне напряглись: неизвестно, чего ожидать от столь быстро поменявшего веру лодейщика.

– Стародым-то после случая с татями, кажись, заподозрил, что не простые мы купцы, – прошептал Молчуну Скоморох, глядя на снующие по заливу лодчонки и лодьи.

– Поглядим, – как всегда кратко ответил сотоварищ, – всем быть готовыми, в случае чего.

Но в этот раз, кажется, пронесло, сборщики, пересчитав бочонки и тюки, получив свою десятину, выдали Стародыму медный жетон с крестом и покинули коч, спеша к большому арабскому кораблю с двумя мачтами.

Уже выгружая товар на хорсуньской торговой пристани, Скоморох, хитровато прищурившись, спросил:

– Скажи, брат Стародым, а ты вроде как не упоминал по дороге сюда имени Христа, а всё больше Перуна, да Велеса со Стрибогом?

Лодейщик в волнении потёр привычным движением вспотевшую лысину и, бегая очами по сторонам, тихо, почти шёпотом, молвил:

– Вы, братцы, про то никому не сказывайте, я вам во всём помогу, и в ксенодохион вас устрою по хорошей цене, да я тут всё знаю. Здесь ведь греки сплошь христиане, с язычников пошлину большую берут, чем со своих единоверцев, да и вообще к христианам отношение совсем другое, – краснея, оправдывался хозяин кочмара.

– Неужто, одного креста на шее достаточно, чтоб за своего сойти? – усомнился Ерофей.

– Нет, конечно, у меня и лики их богов на такой случай есть, и молитву их главную на греческом выучить пришлось, – со вздохом ответил лодейщик. – Жалко просто так им лишние деньги отдавать… Да и вам со мной спокойнее будет, – уже больше по-деловому молвил Стародым. – Я поручился за вас, как своих помощников, коих добре знаю… Сказал, что весь товар мой, оттого нам скидка хорошая. А вот они, – лодейщик указал в сторону других шедших с ними суден, – заплатят по полной цене.

– Дякуем тебе за то красно, – отвечал Молчун, и было непонятно, всерьёз сие сказано или с подковыркой.

Улучив момент, когда они были одни в «чреве» коча, Ерофей-старший тревожно спросил:

– Как думаешь, уразумел Стародым, кто мы на самом-то деле?

– Может, и уразумел, да не сдал, а прикрыл нас, добре, что он тут не в первый раз, примелькался местным изведывателям, – ответил Молчун.

– Да к тому же так ловко научился за христианина себя выдавать, наш человек, лодейщик! – уже весело хохотнул Скоморох.