Руны законов Сварога

Это было удивительно, но похоже, что Коцелу разрешили не только посетить меня в темнице, но и вывести оттуда. Чем Коцебор немедленно и воспользовался. Увидев, что я одета в одну нижнюю сорочку и сапоги, десятник снял с себя тёплый кафтан с меховыми рукавами и накинул на меня. Я с благодарным видом поплотнее закуталась в тёплый и немного тяжеловатый кафтан десятника, заметно пропахший табаком. Сам Коцел остался в панцире и тёплых портах. Пока мы поднимались по ступеням из темницы и потом по ступеням башни, Коцел не произнёс ни слова. А я не рисковала нарушать тишину. И так было понятно, что разговор между нами будет пренеприятнейший.

В конце концов Коцел привёл меня в небольшие, но довольно уютные покои на пятом этаже башни, аккурат под покоями сотника гарнизона и его десятников. В помещении было настолько теплее, чем в темнице, где я успела заметно озябнуть, что я быстро начала млеть. А когда увидела на столе несколько тарелок с горячей едой — мясом, супами и кашами — и почувствовала их запах, рот немедленно наполнился слюной, а я смешно и позорно сглотнула, под жалобное урчание живота.

— Угощайся, — холодно предложил Коцел. — Под крышкой, в вазочке, вон там неплохая смоква*. Ты любишь такое, я знаю.

Отведав немного каши с тушёной редькой и говядиной, я конечно же откусила немного и от смоквы. Коцел тем временем закрыл дверь в покои на ключ и начал медленно расхаживать из стороны в сторону, с хмурым видом что-то обдумывая. Его дыхание звучало чуть сдавленно, тяжело, а половицы словно поскрипывали в такт тягостным размышлениям десятника — коротко и угрожающе.

Я с опаской наблюдала за ним и одновременно складывала часть еды в одну из глубоких деревянных тарелок с росписью — мне хотелось захватить немного вкусностей и яств для Святослава.

(Смоква — десерт, подобный мармеладу, из плодов яблоневых и рябиновых деревьев, прим. автора)

— Поела? — требовательно осведомился Кочебор.

Я аккуратно вытерла губы краешком лежащего рядом маленького тонкого полотенца, приспособленного для подобных нужд.

— Поела, — вздохнула я и подняла взгляд на десятника. — Слушаю тебя, Коцел.

Кочебор перестал расхаживать из стороны в сторону и остановился передо мной. Несколько секунд стареющий воин смотрел мне в глаза. Я успела прочитать в его глазах надежду и растерянность, вперемешку со сдерживаемой яростью и возмущением. Он не понимал, но искренне пытался понять и как будто без слов надеялся найти ответ в моих глазах.

— Зачем? — только и смог вымолвить Коцел. — Зачем ты так с ним? Зачем погубила молодого парня, Звеня?

В голосе десятника звучала не поддельная горечь. Да такая, что мне невольно стало стыдно.

— У тебя же было второе зелье против колдовства улишиц, — добавил Коцел. — Два пузырька, Звеня — это две жизни, а не одна…

Я грустно усмехнулась и покачала головой.

— Что? Это не так⁈ — с напором спросил десятник и уже громче резко добавил. — Не молчи ты!

Я вздохнула и начала объяснять.

— Одна улишица может одновременно заколдовать и заморочить сразу нескольких воинов. А по лесу, следом за нами, бежало не меньше десятка улишиц, Коцел. Они пробовали бы заколдовать твоих людей снова и снова, без конца. Голод не позволил бы им отступить.

— Но у нас были твои обереги, — чуть прищурившись, заметил десятник.

— Именно поэтому колдовство рогатых тварей поразило только двух из вас, — я опустила взгляд. — Но под магическим напором оголодавших улишиц, некоторые амулеты могли дать слабину и пропустить колдовство тварей… Что я должна была бы сделать, если бы улишицы околдовали уже не двух, а пятерых, семерых или десятерых ратников, Коцел? Что бы я сделала с двумя то пузырьками?

Кочебор отвёл взгляд, задышал чаще, громче, с большей яростью. Я видела, что он внял моим словам и принял мои доводы, но острое чувство несправедливости не позволяло ему смириться с правильностью моих действий.

— Почему у тебя с собой было только два таких зелья?

— Потому что я вчера не могла знать, что вдруг нам понадобится ехать в Долгую ночь мимо оголодавшей нечисти, — ответила я. — Да и улишицы, мягко говоря, не самые частые гости в наших краях.

Я чуть-чуть пожала плечами и с печальной полуулыбкой добавила:

— У нас в краях, как ты знаешь, всё больше упыри, оборотни, да болотники всякие. Чуть реже полуденица, кикиморы аль ещё какой бруколак заявится. Вот к встрече с ними я прежде всего и готовлюсь всегда, хотя…

Я стыдливо прикусила губу.

— Ко встрече с упырями-волотами я была не готова.

Кочебор в ответ понимающе хмыкнул.

— Никто не был готов. Клятвенники, если тебе интересно, тоже охренели прилично — никогда таких ублюдков не видывали.

— Ещё бы век их не видать.

Но Коцел покачал головой.

— Что-то происходит в мире, Звеня. Что-то не так, как будто… Есть у меня чой-то некое предчувствие, что чой-то готовится — важное, роковое. Я не знаю, как это объяснить, но…

Коцел небрежно отмахнулся.

— Ладно, это уже не важно.

Он снова взглянул на меня испытующе и спросил:

— Значит, если бы улишицы не остались по… пожирать нашего Милко, они бы попёрлись за нами и сожрали ещё больше воинов? Ты это хочешь сказать⁈