Русь (Часть 3)

Другая группа, очень маленькая, была совершенно противоположного мнения: она говори-ла о том, что русскому народу рано еще освобождать других, когда у него самого на плечах бремя абсолютизма. Что эти освобождения никому не нужных сербов приведут русский народ к еще большему угнетению и порабощению.

Но эти голоса не имели влияния. Притом подъем патриотических чувств был так велик, что малейшее несоответствие ему и противоречия вызывали раздражение у многочисленной группы.

III

Общество Павла Ивановича горячо отозвалось на балканские события. Эти события яви-лись как раз вовремя, так как внутреннее состояние Общества было таково, что большинству членов было приятнее отвлечься чужим делом, чем распутывать петли в своем собственном.

Все это время было горячее и возвышенное чувство сострадания - сначала к австийскому монарху и негодование на Сербию, потом сострадание к Сербии и негодование на австрийского монарха. Но эти чувства, может быть, вспыхнули бы не так ярко, если бы внутри самого Общес-тва было все благополучно и все были бы поглощены своим участием в нем, как это наблюда-лось вначале.

Теперь же подавляющее большинство членов как будто было радо вполне уважительному предлогу перенести свое внимание и свой энтузиазм из недр основанного ими Общества на Балканский полуостров, где была, несомненно, насущная нужда в каждой лишней доле чьего-нибудь внимания.

Что и сделано было большинством членов. И Павел Иванович, воспитывавшийся на лучших заветах русской интеллигенции, терялся и даже не имел духа упрекать своих коллег в охлажде-нии к своему делу, так как хорошо понимал, что чужие запутанные обстоятельства имеют более права на внимание, чем свои собственные.

Охлаждение членов к Обществу началось с того момента, когда Авенир объявил борьбу с реакционным меньшинством и покинул зал со своими единомышленниками. Какие у него были расчеты - оставалось пока неизвестным. Вернее, расчетов никаких не было, так как он был слишком чистая натура.

У него просто был порыв устранения себя от соприкосновения с людьми, убеждений которых он не уважал.

Растерянность, охватившая в первый момент его противников, скоро прошла, они оправи-лись и, сначала нерешительно, потом смелее, стали захватывать в свои руки без боя оставленные позиции. Потом стали пытаться перетягивать на свою сторону индифферентное большинство. Это большинство, взволнованное благородством Авенира, сначала категорически отказалось от всякого участия в делах реакционеров и ждало, что Авенир вернется и будет вести борьбу за торжество своих идеалов.

Но Авенир не возвращался. Очевидно, борьба заключалась в самом факте отказа от всякой борьбы.

Это было не менее благородно. И число сочувствующих протестантам еще увеличилось.

Сначала было думали, что ушедшие где-нибудь в другом месте откроют самостоятельные действия. Потом узнали, что они ничего и не собираются пока открывать, ничего не делают, но протестуют где можно.

Авенир при встрече со знакомыми говорил:

- Пусть делают, что им угодно, я считаю для себя позором всякое участие, я протестую!

Некоторые из единомышленников Авенира даже приходили потом на заседания в качестве простых зрителей. В первый раз к ним бросились, жали руки и спрашивали, что и как. Но те хранили упорное молчание и только перебрасывались ироническими взглядами, когда выступа-ли ораторы противной стороны с предложениями организационного и делового характера, сметавшими последние остатки влияния ушедшей группы.

Через некоторое время кучка реакционного меньшинства начала устраивать свои дела. Вся индифферентная середина, глядя на это, говорила: "Ну что за нахалы: ведь закатили им публич-ную пощечину, ушли от них; другие бы сквозь землю провалились на их месте, а им хоть бы что, да еще заведут себе на средства Общества канцелярии и будут вершить дела именем всего Общества". "Ну, на это не пойдут".

Ушедшее меньшинство, не переставая, продолжало где можно заявлять о насилии захватчи-ков из правого лагеря и просило индифферентное большинство быть стойким, не помогать обскурантам и держаться крепко, терпеть и ждать.

А между тем кучка обскурантов действительно начинала вершить все дела, накладывать на всех какие-то взносы, которые неизвестно куда девались, и на общественные средства раскаты-вать на тройках. И никто не мог притянуть их к ответу и сбросить с себя это иго, потому что вместе никак не могли собраться и сговориться, а одному никому не хотелось связываться, и все только покачивали головами и говорили: "Когда же кончится это безобразие?!"

"Ну, да ладно, все равно, это так не может остаться, должна наступить перемена, - говори-ли все. - И чем больше они зарвутся, тем лучше".

Таково было положение внутри Общества в момент возникновения балканских событий.

IV

Пятое собрание Общества открылось вступительной речью Николая Александровича Лева-шева.