Русь между Югом, Востоком и Западом

Воздвигнуть «новый Иерусалим» на столь огромной территории – задача исключительно сложная. Отсюда и «психическая конструкция великорусского племени», и его жизненно-ценностные установки и привычки, и даже характер его общественно-политического устройства (что читается между строк). Прослеживая направления колонизации, Довнар-Заполь-ский задавался важным вопросом: почему древний славянин шел от плодородных земель юга к неплодородным севера и северо-востока? Он полагал: «Только торговыми целями и можно уяснить себе причину колонизации страны, совсем не наделенной природой или плохо наделенной для земледельческих целей, движение от чернозема и благодатного климата в климат суровый, с суглинком, супеском и подзолом, в болотные дебри. Очевидно, колонист интересовался не земледелием, а промыслами и торгом». Сюда добавлялось и то, что колонисту приходилось вести экстенсивное хозяйство, не имея ни сил, ни времени, ни знаний для интенсивных форм хозяйствования. Но дело не только в этом и не столько в этом. Ведь торговые условия были лучше на Днепре и Волхове, чем в Московии. Будучи поляком, автор, надо полагать, выразил отношение и к «русскому типу», заявляя: «Колонизаторы теряли непродуктивно силы в борьбе с природой и людьми, что задерживало их умственное и моральное развитие» (т. е. развитие русских). Чтобы выстоять в тех условиях, ощутив себя этносом, понадобился подвиг, ставший моментом рождения и государства, и народности, и культуры, и воинского духа, позволившего нашим предкам жить и побеждать, ориентируясь, в первую очередь, на самих себя. «Сил у русских людей хватало, потому что это были новые силы, новый запас энергии».

Москва строится…

Потому и история шла именно в этом, а не в другом направлении. Можно сказать, что именно сдвиг на север, в более суровые условия, «с убогой природой», где главным лицом становился не только город, но крестьянин и деревня, и сослужил великую службу Руси. Движение было подготовлено экономическими причинами. Образно говоря, тогда ведь деревня, т. е. крестьянин, победила город. М.Н. Покровский писал, что «падение городского права и торжество деревенского» на столетия определило «политическое лицо будущей «Северной монархии». В основе тех перемен лежат материальные причины: истощение земли хищническими приемами хозяйствования, безжалостное отношение князя к народу, передвижение мировых торговых путей с наезженных старых дорог. Все это и привело к возвышению Москвы. И, кроме того, Москва усвоила и закрепила за собой главную идею – «ответа за всю Русскую землю». Унаследовав идею «земли Русской», причем в более ясной и зрелой форме, нежели то было у Киева и Новгорода, Москва возложила на себя реализацию функций «translatio imperii» (лат. – «перенесения империума», т. е. верховной власти). В глубине Среднерусской возвышенности стало складываться то государство, которое сможет вскоре встать на пути агрессоров – монголотатар, немцев, поляков, порой действуя самыми суровыми методами, ибо другие были просто неэффективны. Это не значит, что Москва действовала только силой, деньгами, коварством. Отнюдь. Главное – обращение к разуму и сердцу Руси! Скажем, когда в 1452 г. митрополит Иона направляет послание тверскому епископу Илье, прося у тверского князя содействия в планируемом Москвой походе против татар, совершенно четко прослеживается мысль: что хорошо для порядка, спокойствия среди христиан, будет также «этим обоим правителям великим и всему христианству православному общее благо». В конце XIV в., уже после Куликовской битвы, когда надо было собрать в кулак все силы ради освобождения от ига, москвичи обращаются к Твери, игравшей роль «третьей силы», просят выступить сообща против противников Руси: «А быти нам, брате, на татары, и на литву, и на немци, и на ляхи заодинъ». Но Тверь упорно не желала внимать гласу разума и единения, лелея мечты о великокняжеской короне.

Н.И. Белов. Бортеневская битва. Победа тверской дружины Михаила Ярославича над татарско-московским войском темника Кавдагыя и князя Юрия Даниловича