Русь Великая

В седле трудом тела, чувств, мысли молодой князь Владимир творил свою дорогу, одолевая отцовский удел, обладая им, приобретая движением. Ничего не получил бы он, если б некая сила несла его в мягком гнезде и он без усилий наблюдал движенье земли под собой, скучая однообразием дикого сборища деревьев – все, как одно, – однообразием тусклой осенней реки, и только бы думал – когда же конец путешествию.

Лутовин предупреждал – тропа на Мценск не столь торная, как из Курска до Крома. Ан и сюда доходит рука кромного хозяина. Через ручьи – мостики, через речки – мосты, не ветхие, со следами заботы: изношенные бревна заменены свежими. Через Цон, верстах в тридцати с лишним от Крома, мост длиной сажен в сорок был строен здесь заново. Сохранив прежние сваи, рядом с ними вбили вторые, усилили переводины, уложили настил.

Миновав Цон, всадники опустились в широкую долину, по которой струился Орлик, тихо вливаясь в Оку. Здесь напоили лошадей, задали в торбы немного овса и, не слишком медля, пустились дальше, чтобы лошади не остудились.

Орлик – не простая речка. Идет Орлик из самого сердца вятицкого леса. Верстах в двадцати выше устья Орлик принимает речку, нареченную Орлицею. Еще далее, верстах в тридцати, на речном разделе есть урочище Девять Дубов. За ним на двадцать верст залегли болота, из которых течет река Снежеть. За болотами стоит древний вятицкий град Карачев, а вниз по течению Снежети, при ее впадении в Десну, есть город Дебрянск, тоже старинный вятицкий град, взявший свое имя от лесных дебрей[8]. Вверх по Орлику через Девять Дубов доходят до Карачева, от Карачева Снежетью до Десны верст пятьдесят. С Десны же ступай куда хочешь: вверх – на переволоки к Новгороду, вниз – в Днепр, к Киеву, а там весь свет открыт.

Этим путем, через Девять Дубов, в старину вятицкие никого не пускали. Там были их святые места. По вятицким преданиям, там после потопа завелся вятицкий корень. Есть другая вятицкая древность – Дедославль, либо Дедилов, на реке Шиворони, при Белом озере, между реками Уперть и Шат. Это будет от Мценска много дальше ста верст.

– На Десну, проходя в Киев, при прадеде твоем князе Владимире Святославиче шел из-под Мурома знаменитый богатырь Илья, о котором песни поют. Он с малой дружинкой не стал на кружной путь, а пошел прямо Орликом вверх на Девять Дубов. Там вятицкие его встретили, сев на дубы. Илья же их сбил, воеводу Соловья взял в плен и в Киев отвел. С той поры вятицкие начали признавать русских князей.

Так, показывая руками по странам света как, куда да откуда, рассказывал Владимиру об Илье встреченный им на краткой остановке у Орлика человек – кромич, посланный с двумя товарищами от Лутовина. Проживал он в деревне, разбросавшейся десятками четырьмя дворов по открытому месту близ орлицкого устья. Жители здесь воспитывали большие стада на отличнейших заливных лугах. Жирная земля рождала всякую овощь, и в воздухе пахло спелой капустой, которую снимали в самую пору. Запах особенный, хочешь – нюхай, не хочешь – отвернись, однако без кислой капусты зимой не жизнь. Местные бортничали, поделив меж собой урожаи, рыба ловилась хорошо, и вятичи, занятые делом, не бросились глазеть на всадников. Но кто едет – знали заранее, и три девушки вынесли проезжим сладкий осенний гостинец – решета сочных кочерыжек. Одна из девушек, напомнившая Владимиру лутовинскую дочку, кроме кочерыжки, поднесла князю кузовок отменной моченой брусники: помни Орлик, такой ягоды нигде нет. Пригласила:

– Ночуйте, ночь не за лесом уже!

– Нельзя, спешим, красавица, далее.

– А невеста-то есть у тебя? Нет? Отец, князь, тебя не жалеет, как видно. Видно, ждать тебе повелел до большой бороды? – смеется, смелая, что ей? У Владимира на усах и бороде начинал курчавиться темный нежный пушок.

Нет времени, нет. Владимир спросил кромича:

– С той стороны, от Девяти Дубов, проходят люди?

Кромич ответил:

– Тех нет! – И подмигнул: – Для того и живу здесь с товарищами, чтобы следить. Не прозеваем. И у Дубов есть глаза-то живые.

В Кроме Лутовин ничего не сказал Владимиру. Выяснилось – расставлены дозоры на чародея Всеслава. Боятся его. Прыгнет барсом и глаза отведет. Слава – великое дело…

Отвлекая от новой мысли, провожатый, данный в Кроме Лутовином, ехал рядом с Владимиром, дополняя рассказ об Илье-богатыре. Был рассказчик родом из вятицких, кому же не хочется счесться свойством-племенем с таким человеком. Прадед рассказчика видел живого Илью.