Русалия

Она вроде и не заметила появления в горнице постороннего человека, продолжая забавляться своим малолетком. Позади княгини, разложив на другой лавке кучи прочего сверкающего барахла, копошилась рослая девушка в длинной рубахе темно-желтого цвета, с подолом, обшитым другой, красноватой, материей, с тесьмой и бахромою.

- Шапку будем надевать? – спросила девушка, беря в руки что-то необыкновенное, сверкающее.

- Да, будем, пожалуй, - мимоходом бросила Ольга, - я ведь хазарское посольство ожидаю, так что

пусть все будет по чину.

И прислужница водрузила на голову княгини невообразимой красоты багряную шапочку: спереди золотую, по бокам от нее спадали до самых плеч жемчужные шнуры, и вся она по краю была обведена поднизью ¹⁰⁹³.

Добрава молчком стояла у двери, впиваясь взглядом в каждую мельчайшую деталь явленного ей каскада невообразимых доселе роскошеств. И тут Ольга как бы только заметила ее, подпирающую спиной дверной косяк.

- А-а, Бажена…

- Добрава, - поклонилась та.

- Ну, Добрава, - тоже хорошо, - с легкостью уронила Ольга, вновь принимаясь щекотать своего

малыша и сюсюкать в ответ на его невольный смех. – Игорь пожелал… - какое-то время она подбирала слова. – В общем, пожелал пристроить тебя… где-то здесь. Но я даже не знаю, что же ты можешь… Ты знаешь какой-нибудь язык?

- ???

- Греческий?

От такого вопроса у Добравы просто дух занялся.

- Не-ет…

- Хазарский? Болгарский?

- Нет.

- Вот это жаль, - подняла на Добраву сострадательные голубые глаза Ольга. – Ну… может быть,

ты умеешь шить золотом? Жемчуг низать?

Добрава хотела сказать, что вышивать она как раз умеет и очень даже неплохо, правда серебром-золотом шить не приходилось, но вряд ли в том больше хитрости… Но вместо этого тихо выговорила:

- 

Нет.

- Да, - уже как бы с долей правомерной досады произнесла Ольга. – Ковры ткать тоже не учена?

- Не учена.

- А петь да плясать у нас самих мастаков хоть отбавляй. Даже не знаю… Но ведь ты там, в доме

отчем, делала же что-то. Должно быть, что-нибудь там в огороде хлопотала?

- В огороде –да, - радостно отозвалась Добрава.

- Что же, хоть шерсти клок… - как-то странно улыбнулась Ольга. – Вот в огороде и будет тебе

работа. Иди, - ключница моя, Щука, тебе покажет.

Поклонившись, Добрава вышла из горницы ошеломленная и совершенно раздавленная. Так что разыгранное перед ней представление цели своей достигло с легкостью. За дверью ее поджидала та же недобрая старуха, которая либо все слышала, либо и прежде знала:

- Что ж, огород – дело тебе привычное. Ступай за мной.

Возвращались они, вроде, тем же путем, но вышли уже из подклета, с обратной стороны дома. Щука кликнула пробегавшего мимо мальчишку, волочившего по земле закопченный медный чан, - сперва отбранила его за то, что он волок чан, а не нес в руках, а после велела отвести Добраву на огород, найти там Третьяка, а он уж знает как быть.

Добраве хлопчик сказал, что прежде ему все равно нужно доставить чан в поварню, и Добрава с готовностью предложила ему свою помощь. Но от помощи паренек отказался, единственно попросил понести его рубаху, которую он тут же снял, и сам отпыхтел весь путь, изрядно перемазав сажей подбородок и загорелый живот.

А потом они пошли в обратную от парадных ворот часть двора. Здесь в заборе тоже были ворота, поменьше, и возле них тоже была караульная избушка, только уж очень маленькая, и не избушка, а сундук какой-то на попа поставленный. В ней впрочем никого не было, и ворота оказались открытыми, только подпертые камнем.

- Днем здесь воротня пустая, - с основательностью в голосе пояснил малец. – Это льняной двор. Там, - он указал чумазым пальцем, - конюшенный. Там – скотный. Еще отдельно овечий есть. А огород вон где будет.

Оказывалось, что тем громаднейшим двором хозяйственная территория князя не исчерпывалась. Добрава с трудом могла осознать широту вещественности отданной во владение одному… ну, не одному, так нескольким людям. Этот громадный терем, соединенный крытыми переходами еще с несколькими домами поменьше! А вокруг постройки еще и еще… Ей вспомнилась отцовская изба, которая тоже имела несколько пристенков и прирубков, но крохотных, и этого вроде бы хватало для жизни. А забором у них (не таким, из бревен, а просто колючим тыном) обводили лишь огород и то только от зайцев. И никаких караульных избушек ни у кого, да и двери-то в избы никому бы не взбрело в голову запирать. А здесь (очень это Добраву удивило) засовы из железа… Конечно, дома, когда наступали настоящие морозы, приходилось ютиться в одной клети вместе с коровой, овцами и курами, но так было у всех, и каждый сам справлялся со своим хозяйством. А большие дела всегда проводили вместе: лес под пашню рубили и жгли вместе, сеяли вместе, жали вместе, если кому нужно было избу срубить – тоже всем миром наваливались. Здесь же явно все было не так, а как, пока еще Добрава распознать не могла.