Русалочья кровь (СИ)

Артефакт засиял, и так же ярко засияли улыбки на лицах кикимор. У них получилось. Из шара полилась энергия, обвивая девушек зеленоватым туманом, питая и наполняя. Щёчки Хрисы порозовели, а отрезанные по плечи волосы Нежинки хлынули потоком до пола.

Настя залюбовалась — у кикимор была какая-то своя красота. Резкие, угловатые они не походили на людей, а уж тем более на грациозных русалок. Каждое движение — вихрь и огонь: если плясать, то до упаду, если смеяться, то до слёз. Словно кикиморы спешили жить, наверстать упущенное за долгие годы.

Из путанных объяснений девушек Настя так до конца и не поняла, где они были. Единственное, что запомнилось — «между жизнью и смертью» и «между миром и забытьём». Вроде и жили они в Сервуге, на работу ходили, с друзьями тусили. А вроде бы и не они это были.

— Я пиццу заказал, — заглянул Славка в спальню, — с анчоусами.

Хриса вскочила и затанцевала, заулыбалась. Сдержанная Нежинка поблагодарила парня и принялась расчёсывать волосы пальцами.

— Подожди, расчёску дам, — сказал Славка.

— Не надо, — Настя остановила благой порыв, — у нас обычай такой. То есть, у русалок тоже такой обычай.

— Ладно, забери пиццу, когда приедет. А я Максу выведу погулять.

Топот радостной Максы раздался из коридора, хлопнула дверь — Славка ушёл. И тотчас же вернулся.

— Настя, ты дома? У тебя дверь открыта.

Настя испуганно зажала рот — это был голос Николая. Видно, Славка не стал запирать девушек снаружи.

— Настя?

— Её нет, — Настя вышла из спальни на трясущихся ногах.

Николай театрально приподнял бровь, показывая удивление.

— А ты кто такая, милашка? И что делаешь в чужой квартире? Тут, вообще я посмотрю, проходной двор.

— Ваша Настя съехала. Теперь мы эту квартиру снимаем. С моим женихом.

— Это тот белобрысый с дворнягой?

— Да он. Он, кстати, сказал, Вы уже приходили сюда и Настю свою спрашивали. Славка перепутал, думал Вы ко мне. Меня тоже Настя зовут.

— Вот как? — Николай привалился к стене и почесал кончик носа. — И не знаешь, куда моя Настя переехала?

— Я её даже не видела. Я общалась только с хозяйкой квартиры, когда деньги передавала за квартиру. А здесь уже пусто было.

— Ну спасибо, красотка, — на последнем слове Николай слегка запнулся, — если вдруг моя Настя объявится, позвони. Благодарен буду.

Настя приняла визитку «под золото» с контактами Николая и проводила гостя до выхода. А потом прислонилась спиной к двери и сползла вниз. Хриса выглянула из комнаты и бросилась на помощь.

Николай спускался по лестнице и напряжённо думал: «Врёт ведь! Как могла Настя съехать и все вещи свои бросить?! Босоножки её стоят, сумочка жёлтая. Вещи на месте, а Насти нет». Придя к выводу, что дело нечисто и Настю скрывают, Николай набрал телефонный номер.

— Привет, милый, — проворковал женский голос.

— Настя, это ты?

— Конечно я, кто же еще?

— Что-то не узнал. В последнее время у тебя голос изменился.

— Гормоны, наверное, шалят, — протянула Настя. — Что ты хотел, дорогой?

— Встретиться надо. Завтра утром. Я тут домой к тебе зашёл, хотел сюрприз сделать. А мне сказали, что ты там больше не живёшь.

— Да, так получилось. Пришлось съехать.

— А мне что не сказала?

— А что я тебе докладывать должна? — прошипела Настя.

— Нет, нет, что ты, — ласково пропел Николай, — конечно, не должна. Просто я волновался. Если проблемы какие, ты говори — я помогу.

— Сама справлюсь. А зачем я тебе с утра нужна?

— Увидишь. Не могу пока сказать, но тебе понравится. Форма одежды — парадная. В «Сахар» пойдём.

Обсудив подробности, Николай повесил трубку. Задание наставника почти выполнено. А это значит, что его допустят к посвящению, и он сможет стать одним из них. Прощай, унылое человеческое существование, страшные и наглые тёлки. Никто не сможет ему указывать — что и как делать. От этих мыслей голова кружилась, как от хорошего вина.

***

Гаяна поздоровалась с Рарогом и нерешительно замялась.

— Проси для себя, девица, — разрешил огненный сокол.

— Даже не знаю, как сказать.

— Говори, как оно есть. За века всякого навидался — чай не удивишь.

— Я бы хотела Жар-Птицу нарисовать.

Рарог закинул голову и раскатисто рассмеялся.

— Таких просьб, и вправду, не слыхал раньше. Что ж, думаю, не откажется дочка моя названная. Явится во всей красе. Как смеркнется, так жди в гости. Только окошки занавесь поплотнее, чтоб соседи не сбежались.

Обрадованная Гаяна прижала кулачки к груди. Сердце часто билось, колени тряслись — так боялась, что Рарог откажет, другое желание попросит. А по памяти не изобразишь — там каждое пёрышко с дивным узором, с уникальным рисунком и живое пламя на кончиках крыльев. Для такого нужны особые материалы. Акварель не подойдёт — излишне нежная. Гуашь, масло? А если углём начертить? Нет, тогда огонь цвет потеряет. Хотелось яркости.