Руслан и Людмила

К неумолимым небесам.Вдруг осветился взор прекрасный:К устам она прижала перст;Казалось, умысел ужасныйРождался… Страшный путь отверст:Высокий мостик над потокомПред ней висит на двух скалах;В унынье тяжком и глубокомОна подходит – и в слезахНа воды шумные взглянула,Ударила, рыдая, в грудь,В волнах решилась утонуть –Однако в воды не прыгну́лаИ дале продолжала путь.

Моя прекрасная Людмила,По солнцу бегая с утра,Устала, слёзы осушила,В душе подумала: пора!На травку села, оглянулась –И вдруг над нею сень шатра,Шумя, с прохладой развернулась;Обед роскошный перед ней;Прибор из яркого кристалла;И в тишине из-за ветвейНезрима арфа заиграла.Дивится пленная княжна,Но втайне думает она:«Вдали от милого, в неволе,

Зачем мне жить на свете боле?О ты, чья гибельная страстьМеня терзает и лелеет,Мне не страшна злодея власть:Людмила умереть умеет!Не нужно мне твоих шатров,Ни скучных песен, ни пиров –Не стану есть, не буду слушать,Умру среди твоих садов!»Подумала – и стала кушать.Княжна встаёт, и вмиг шатёр,И пышной роскоши прибор,И звуки арфы… всё пропало;По-прежнему всё тихо стало;

Людмила вновь одна в садахСкитается из рощи в рощи;Меж тем в лазурных небесахПлывёт луна, царица нощи,Находит мгла со всех сторонИ тихо на холмах почила;Княжну невольно клонит сон,И вдруг неведомая силаНежней, чем вешний ветерок,Её на воздух поднимает,Несёт по воздуху в чертогИ осторожно опускаетСквозь фимиам вечерних розНа ложе грусти, ложе слёз.

Три девы вмиг опять явилисьИ вкруг неё засуетились,Чтоб на ночь пышный снять убор,Но их унылый, смутный взорИ принуждённое молчаньеЯвляли втайне состраданьеИ немощный судьбам укор.Но поспешим: рукой их нежнойРаздета сонная княжна;Прелестна прелестью небрежной,В одной сорочке белоснежнойЛожится почивать она.Со вздохом девы поклонились,Скорей как можно удалилисьИ тихо притворили дверь.