Русская Америка: открыть и продать!

Вдумайся, читатель! Русский моряк пишет записки в плену, в сырой тюремной камере, захваченный японцами вероломно, но пишет так, что его соотечественник проникается к чужому народу любовью!

Вот как!

Вот так...

В 1816 году сорокалетний Головнин был назначен почетным членом Государственного Адмиралтейского департамента, а через год ушел во второе свое кругосветное путешествие на шлюпе «Камчатка».

Есть удивительный, если вдуматься, документ, относящийся к этому второму плаванию и связывающий сразу два славных русских имени — Гавриила Андреевича Сарычева и Василия Михайловича Головнина. Документ этот — «Инструкция государственного адмиралтейского департамента командиру шлюпа Камчатка капитану В.М. Головнину», от 13 (25) августа 1817 года. Подписана она была так:

«Вице-адмирал Сарычев, действительный статский советник А. Лабзин (Александр Федорович Лабзин — писатель и член Адмиралтейского департамента с 1804 года. — С.К.), обер-берг-гауптман 4-го класса Логинов

(Матвей Иванович Логинов — директор Паноптического института и непременный член Адмиралтейского департамента. — С.К.), Федор Шуберт (Федор Иванович Шуберт — астроном, с 1783 года на русской службе, с 1813 года почетный член Адмиралтейского департамента. — С.К.)».

Несмотря на такую представительную коллективную подпись, «Инструкция...» носит явные следы авторства Сарычева. Только он, сам проводивший картографические съемки на кожаной байдаре, мог дать такие конкретные советы (именно советы, а не «начальственные указания») о том, как лучше организовать описание камчатских и аляскинских берегов при ее использовании, или написать об одном из аляскинских заливов: «Сей залив во время бывшей там экспедиции капитана Биллингса капитан Сарычев намерен был осмотреть, но позднее время и противные ветры тогда ему попрепятствовали; а посему желательно было бы при случае бытия Вашего в тех местах, ежели время позволит, исполнить намерение Сарычева».

Эти «желательно...» и «ежели время позволит...» очень характерны для духа и стиля «Инструкции...» — предельно к Головнину и к его задачам уважительных.

Я читал ее, и чуть ли не слезы на глаза наворачивались — как уж нас, русских, выставляют лишенными инициативы, рабски трепещущими начальства и т.д, а вот же — служебный приказ одного русского человека другому русскому человеку. И все в нем наполнено идеями разумной инициативы, самостоятельности, доверия к опыту того, чьему опыту можно и должно доверять...

«При первом Вашем отправлении в путешествие вокруг света 1807 года, — писал Сарычев, —дана была Вам от Адмиралтейского департамента инструкция с подробным наставлением, как поступать во время плавания Вашего касательно определения пути, ведения журнала и внесения в оный полезных замечаний. Ныне департамент, удостоверясь на опыте в Ваших познаниях и способностях, не находит надобности повторять тех же предписаний и полагается во всем на Ваше искусство и благоразумие».

А далее все необходимые директивные указания сопровождаются оговорками «судя по времени и обстоятельствам...», «полезно б было курсы Ваши располагать...», «естли обстоятельства позволят.......

Есть в «Инструкции...» одно место, где связь времен обнаруживается самым убедительным — деловым образом: «Приближаясь к Камчатке, постарайтесь перерезать курсом Вашим черту плавания судна «Слава России» 1790 года...» На этом судне в том году плавал сам Сарычев...

И Головнин вновь ушел из Кронштадта в Тихий океан — прокладывать новые курсы во славу России.