Русская Америка. Слава и боль русской истории

Итого: уплата должна была быть произведена не позднее чем через тринадцать (опять, чёрт их побери, эти «13»!) месяцев, и последний срок истекал к концу апреля 1868 года. Но даже в июле 1868 года России ещё ничего заплачено не было. Собственно, с конца апреля 1868 года договор оказывался недействительным в силу невыполнения его условий самими Соединёнными Штатами!

В тексте договора имелось, между прочим, ещё и несоответствие между статьёй IV и уже известной нам статьёй VI. В статье IV последняя фраза выглядела так: «Но уступка с правом немедленного вступления во владение, тем не менее, должна считаться полною и безусловной со времени обмена ратификаций, не дожидаясь формальной передачи оных».

То есть Россия лишалась своей части Америки через три месяца, а США должны были уплатить причитающуюся России сумму только через десять месяцев. Барон Стекль явно не читал «Двенадцати стульев» Ильфа и Петрова и не был знаком с мудрым принципом монтёра Мечникова: «Деньги вперёд! Утром — деньги, вечером — стулья, или вечером — деньги, а утром — стулья».

На это несоответствие не обратил внимания даже академик Болховитинов, но его (это несоответствие) заметил — если верить Стеклю — сам Стекль в реальном масштабе времени и сказал об этом Сьюарду.

Странно, конечно… Если уж Стекль сам писал договор, то мог бы этого несоответствия и не допустить. А вот же — почему-то допустил. Но — если верить Стеклю же — Сьюард заверил его, что в этом не может быть никакого неудобства, что задержка в выплате денег неизбежна из-за перерыва в заседаниях конгресса, но «честь (?! — С.К.

) Соединённых Штатов связана этим соглашением».

«Он заверил меня, — писал Стекль Горчакову 7 апреля 1867 года, — что в тот же день, когда конгресс соберётся (жирный курсив мой. — С.К

.), он выделит необходимые средства и передаст их в наше распоряжение». Этот разговор состоялся в ночь подписания договора, когда конгресс был уже распущен, и для ратификации договора президенту Джонсону пришлось созывать чрезвычайную сессию сената. Палата же представителей должна была собраться в декабре, через восемь с лишним месяцев. Однако и после того как конгресс собрался в полном составе, вопрос выплаты денег России остался под вопросом!

Такова была цена «чести» США…

Нет, подобное может быть лишь в «самой свободной стране мира»! Высшая власть США уже заключила международное соглашение, оно ратифицировано обеими сторонами, генерал Дэвис успел уже всех русских из Русской Америки выгнать, а конгрессменов США ещё надо уговаривать, чтобы они согласились на уплату того, что уже давно надо было уплатить хотя бы потому, что этим обязательством — как там? — «связана честь Соединённых Штатов».

Свою-то честь Штаты блюли! Когда Стекль заикнулся министру финансов США Хью Маккалоку в апреле 1867 года насчёт того, чтобы деньги были выплачены в Лондоне через банк братьев Беринг, Маккалок важно заявил: «Я обязан соблюдать условия договора и выплатить деньги в казначействе в Вашингтоне». Свою честь янки блюли, зато честь России они ни в цент не ставили… Да и могло ли быть иначе, если на неё наплевал и не ставил её ни в грош сам сановный Петербург!

Лишь 14 июля 1868 года палата представителей соизволила принять решение об уплате. 113 конгрессменов были «за», 43 — «против» и 44 члена палаты не голосовали. Председатель комитета по иностранным делам Бэнкс ликующе сообщал Сьюарду: «Из 44 не участвовавших в голосовании 28 высказались бы за, 7 считаются сомнительными, но скорее всего голосовали бы положительно, а 11 отрицательно; в результате окончательное голосование составило бы 151 голос за билль и 50 — против». Похоже, по арифметике у конгрессмена в школе была единица, но суть ясна… Бэнкс тогда и жене Мэри хвалился: «Все друзья поздравляют меня в связи с блестящим голосованием… мы, по существу, получили 150 голосов из 201. Все чувствуют удовлетворение… Государственный секретарь в восторге…»

1 августа 1868 года Стекль получил, наконец, ордер на оговорённую сумму. Стекль же и проводил эту сумму — через всё же лондонский торговый дом «Братья Беринг и Ко», который вёл финансовые дела русского правительства за рубежом.