Русская дива

Короче, информация, которую отец Анны с таким риском выуживал из своих бывших подчиненных, могла привести в отчаяние любого охотника за компроматом. Но Анна не зря училась у профессора Шнитке, второй закон которого гласил с непреложной прямотой: «Святых не бывает! Святыми бывают только ангелы, но ангелов мы не судим и не защищаем в судах! И если вам нужно скомпрометировать свидетеля, то пусть он будет хоть апостол Павел, не отступайте! Копайте! Копайте на его самого, на его детей, родителей, предков до седьмого колена — копайте, и вы обрящете в его роду лжецов, развратников, взяточников, врагов народа, власовцев или, на худой конец, алкоголиков. Помните, что даже непорочное зачатие Христа еще никем научно не доказано!»

Анна на практике не раз убеждалась в неукоснительной верности и этого закона профессора Шнитке. Беда, однако, заключалась в том, что любые глубокие «раскопки» требовали времени, а в распоряжении Анны была всего лишь неделя. И потому вчера, бросив все дела, она посадила в машину своего терьера Чарли и поехала в Черноголовку, в закрытый и трижды секретный институт мужа. Она никогда не была в самом институте — даже вход на его территорию требовал допуска к секретности высшей категории. Но каждый раз, оказываясь возле проходной Института новых технологий, Анна поражалась масштабам работы и ответственности Аркадия — этот маленький еврей в потертых вельветовых брюках был руководителем гигантского предприятия с какими-то многоэтажными ангарами-цехами, мощными сооружениями, непонятными высотными конструкциями и даже внутренней железной дорогой! В этих цехах и находились, наверно, те сверхсекретные ракеты, которыми он так гордился. И видимо, из-за них вся территория института была окружена глухим бетонным забором с козырьком из колючей проволоки и охранялась не простой милицией, а спецчастями по охране особо важных объектов. Немудрено, что КГБ и Министерство обороны хотели быть на двести процентов уверены в полной лояльности директора этого заведения…

— Здравствуйте, Анна Евгеньевна, извините за опоздание.

Анна подняла глаза.

Олег Барский, явно усталый, в хорошем французском костюме, но в помятой рубашке и со сбитым набок галстуком, тяжело опустился на стул напротив нее. И тут же потянулся за меню, словно пытаясь спрятать в него свои усталые глаза.

— Вы, я вижу, ничего не заказали. Официант! Нам, пожалуйста, две бутылки «Нарзана» и… — Он впервые посмотрел Анне в лицо. — Что будем пить? Коньяк?

— Я не пью коньяк до обеда, — сказала Анна.

— О да, конечно! — тут же поправился он и, надев очки, снова уткнулся в меню. — А что будем есть? Тут я вижу шашлыки «Арарат», цыплята-табака, осетрина на вертеле…

Анна смотрела на него со всевозрастающим интересом. Занимаясь его биографией всю прошедшую неделю, думая о нем постоянно со страхом и ненавистью, она не могла не отметить, что вмеcте с этим в ней растет неподконтрольный женский интерес к нему, как к мужчине, олицетворяющем Власть и Силу. Но теперь этот «несгибаемый чекист» вдруг открылся перед ней нормальным, усталым мужчиной. Или это игра? Анна усмехнулась:

— У вас был тяжелый день, Олег Дмитриевич?

Он встрепенулся и, снимая очки, быстро спросил:

— Что? Почему вы так решили?

— Вы забыли, что мы уже обсудили меню. По телефону. И остановились на форели…

— Ах да! Черт возьми! — Он отложил меню, сунул очки в карман, откинулся в кресле и шумно выдохнул воздух. — Вы правы, сегодня у меня тяжелый день. Но ничего, ничего!

Анна видела, как усилием воли он берет себя в руки, и обратила внимание на то, как он быстро спрятал очки. «Комплексы у нас, — тут же с усмешкой подумала Анна, — очков стесняемся. Значит, все-таки есть слабое место у товарища полковника».

— Голубчик, — вальяжно говорил между тем Барский официанту, — ну, салаты и закуску ты сам сообразишь, а на второе нам форель и бутылку «Твиши». Похолодней, конечно. — И, повернувшись к Анне, стал вновь тем светским львом, каким выглядел при первой встрече, сказал с улыбкой: — Жизнь чертовски великолепна, Аня, и полна сюрпризов! Вы не находите? — и предложил ей «Данхилл».

«Нахожу, — подумала Анна, отказавшись от сигарет, — у меня для тебя тоже есть сюрприз». Но вслух сказала осторожно:

— Смотря что вы имеете в виду…

— Ну, мало ли! — тут же ответил он, словно именно этой реплики и ждал от нее. — Вот мы сидим с вами вдвоем в этом ресторане… Кто бы мог подумать, всего год назад…

И вдруг Анна поняла, почему он выбрал «Армению». Конечно! Ведь именно здесь она бывала с Раппопортом чаще всего! Господи, какой мерзавец! Эти звонки домой, чтобы показать, что и дома, в своей квартире, она не может от них спрятаться! Эта «Армения» — чтобы даже этим расписным потолком давить на ее психику!

Весь ее женский невольный интерес к Барскому как к мужчине разом улетучился, исчез, превратился в отвращение. Она сказала: