Русская евгеника

Естественно, что такое разнообразие физических условий должно было отразиться на характере и типе жителей. Поэтому в России более чем во всякой стране, можно встретить самые разнообразные, самые противоположные типы сложений и темпераментов. Поэтому внутренняя помесь у нас должна бы была происходить самым деятельным образом. До сих пор, однако, этому значительно препятствовали недостатки путей сообщения и слишком большая привязанность наших жителей к своей местности. Поэтому многие из отдаленных провинций России могут быть рассматриваемы, как местности изолированные. Род занятий русского простонародья (хлебопашество), недостаток предприимчивости и свободы (вследствие бывшего крепостного состояния) были причиной тому, что помеси у нас происходили несравненно реже, чем они могли бы происходить. Эти помеси могли быть только в местах центральных, куда стекалось разнообразное народонаселение, – именно в столицах и больших городах, между тем как наибольшая масса народонаселения роднилась только с самыми близкими окрестными жителями (редко переходя в другую волость, еще реже – в другой уезд и почти никогда – в другую губернию), стало быть, жителями, развившимися под одними и теми же условиями, имеющими более или менее однообразные свойства и недостатки. Вследствие этого результат помеси крови у нас был не так блистателен, как он мог бы быть. Но можно надеяться, что при лучших путях сообщения, при большем богатстве, развитии и свободе, сближение жителей увеличится, и тогда помесь крови, подновление провинциальных типов будет заметнее. Во всяком случае, Россия в этом отношении может рассчитывать на свою живучесть, на свои внутренние силы, на рост из самой себя.

Обмельчание и вырождение типа в будущем у нас возможно разве только при самом несчастном политическом устройстве, именно, если бы в народе была убита всякая предприимчивость, прекратились бы сближения между отдельными провинциями, если бы существующее разобщение масс еще более увеличилось, и отдельные местности России еще более стали играть роль изолированных местностей.

С другой стороны, результат помеси увеличился бы, если бы наши провинции были более самостоятельны; если бы жизнь каждой из них не поглощалась общей центральной жизнью; если бы каждая провинция под влиянием собственных физических условий вырабатывала не одни только особенности сложения и темперамента, но особенности умственные и нравственные, тогда, при сближении этих разнообразно выработанных данных, результат помеси был бы еще важнее. В этом случае он мог бы иметь почти то же значение, как помесь внешняя, иностранная.

Из других стран самую замечательную и плодотворную помесь представляет Америка. Цивилизованное народонаселение ее составляет пеструю смесь выходцев (или потомков их) почти из всех стран Европы, стало быть, лиц с самым разнообразным физическим сложением и с самыми разнообразными моральными задатками. При полной свободе сближения, жизни и развития, это народонаселение должно было воспроизвести в поколении новый тип или новые типы, в котором олицетворились и объединились лучшие человеческие качества, выработавшиеся в Европе под влиянием самых разнообразных физических условий и политических судеб. Оттого ни в одном европейском народе в отдельности мы не видим того совершенства ума, предприимчивости, энергии, какие представляет нам американский народ, вместивший в себе готовые частицы всех европейских цивилизаций и отбросивший в то же время большую часть тех недостатков, которые неизбежно накопляются, как продукты горения, в каждой стране, развивающей свою цивилизацию последовательно из самой себя. Благодаря этой помеси и задаткам для нее на будущее время, американская нация имеет в себе столько силы и живучести, что ни внутренние раздоры, ни опустошительные войны, ни другие толчки, расшатывающие политический и гражданский строй страны, не будут для нее так ощутительны, как для многих других европейских народов.

Происхождению помесей, как мы сказали выше, могут препятствовать сословные предрассудки и религиозные взгляды. Мы хотим указать здесь на те предрассудки, по которым известные слои общества или известные семейства, вследствие истинного или ложного понятия о своих достоинствах, считают предосудительным или неприличным мешать свою благородную кровь с кровью менее благородной или плебейской. Сплошь и рядом случается, что аристократ или вообще дворянин всеми мерами противодействует тому, чтобы его дети вступали в брачные сношения с детьми из другого, по их понятиям более низкого, сословия, несмотря даже на то, если последние по своему образованию и природным дарованиям значительно превосходят первых. Такой mesalliance будто бы пятнает их род, мутит голубую кровь, содействует вырождению их величавого духа.