Русская фантастика 2010

Но запись! Что она снимала, когда стреляла?

— Люди ДНБ посещали её в Бордене?

— Вы полагаете, их визит отмечают в истории болезни?

— М-да…

— Ласса сказала, — после паузы проговорила медсестра, — что могла бы довериться надёжному человеку. Я — не тот человек. Я дорожу своим местом.

— Отлично. Помогите мне встретиться с ней.

— Даже не надейтесь. Меня у вас не было, я вам ничего не говорила.

— Не желаете помочь — так передайте ей наедине, чтобы ждала. Я приду. И ещё: назовите мне точку отсчёта. Дату. Когда была схватка на дебаркадере?

— В июне минувшего года. Хотя… теперь все годы одинаковы.

Разбирать личные видеозаписи — словно смотреть чужие сны. Какая-то серая комната, наезд, всё окрасилось сиреневым — баланс не держит. Затем: канал, вода, приближение — всё дыбом и наперекос. Глухой голос: «Это картина из моего окна». Сильный стриженый малый; вид со спины. Оборачивается, выбрасывает вперёд руку — лица не разглядеть. Смех. «А это мой парень!» Куски, обрывки, ценные только для тех, кто стремится заснять их. Слепки чужой жизни. Тут нужен толмач, переводчик. Если бы заговорила Ласса, её память… Что же произошло тогда?.. Что?

Я недаром вздрогнул…

Ласса мучилась в удушливом городском зное. Она снимала дешёвую квартиру в Йонгхавене, в дряхлом доме у самого моря. Кондиционер то и дело вырубался от жары, а из ремонтной фирмы вязким голосом отвечали: «Ждите. У нас очень много заявок».

Приняв душ, Ласса натиралась кремом от загара.

— Сдайте ваши путёвки! — выкрикивал телевизор. — Город стал курортом! Море кипит от купальщиков! Испания или Греция? Рай гораздо ближе — шесть остановок на метро! Зелёный парк, жёлтый песок, все загорают топлес!

Стены рдели от нагрева, тротуары и мостовые обжигали, как горячие противни. Колёса продавливали борозды в размякшем асфальте. Все стремились к реке, к морю, к желанной прохладе.

Публика лезла в воду даже в Йонгхавене, сжатом между контейнерным терминалом, гремучей путевой развязкой и каналом, где вовсе не было пляжа. Теплоходы ревели от удивления, видя между бакенами и каменной стенкой притопленные «лягушатники» на поплавках — будто плавучие кастрюли с людским супом. «Глубина — 1 МЕТР. Безопасно. 1/2 часа — 5 талеров». Машины ползли по набережной, отжимая к парапету живой поток, красный от солнечных поцелуев.

Жара и толпа угнетали Лассу. Никогда раньше она не видела такого множества людей, стиснутых стенами улиц.

— Европа этого не вынесет, — пытался пророчествовать спёкшийся ханурик в поезде надземки, нацелив длинный нос в ложбинку между грудей Лассы. — Хм-м-м, это убийство.

Изобразив плевок на кончики пальцев, Ласса приложила их ко лбу носатого:

— Пш-ш-ш.

— Вы… ты… — опомнившись, судорожно отшатнулся малый. — Что вы пристаёте?!

— Лихо, — одобрил коротко стриженный высокий парень, стоявший справа.

— Помогите ребёнку, — с душой обратилась к нему Ласса. — Мальчик заблудился.

Улыбаться в большом городе опасно, особенно когда все головы раскалены. Носатый поспешил выйти, зато стриженый прилип.

— Хотите, угадаю — откуда приехали?