Русская фэнтези-2008

Тут были и великолепные непостроенные дороги, многоэтажные дома, коттеджи, несуществующие самолеты, ракеты, танки, лучшие в мире автомобили и восставшие из небытия величественные и декоративные, как китайские драконы, социальные программы. Обитаемые островки, один за другим всплывающие из океана неопределенности, со звоном связали обрывки так и не сооруженных струнных магистралей, где-то на краю восприятия зашумели неповернутые на юг северные реки, чуть позже гордо зареяли стяги всевозможных свобод, заскрипел под ногами драгоценный песок истинных демократических ценностей.

С тяжким гулом поперли в бесконечную высоту всевозможные финансовые пирамиды, унося на вершинах изумленных таким оборотом дел создателей.

Глазурованным горохом посыпались с виртуальных небес разноцветные гламуры и гламурки, наполнив инфинум непристойным шорохом и писком.

Подсолнечной шелухой покрыли почву мнимо-значимые чиновники всех мастей, сплюнутые наконец реальностью в открывшуюся пространственную прореху.

Жирными мотыльками-поденками шмякались тут и там деятели несуществующих в природе искусств и сразу же начинали бестолково ползать туда-сюда в поисках подходящих кормушек.

Тяжело, словно фугасные бомбы, ухнули два или три потерявших связь с реальностью олигарха.

Небеса инфинума расцвели пиаром. Сразу стало трудно дышать.

В общем, в некогда тихой и мирной мнимости творилось что-то неописуемое. Да и как ему быть описуемым, если оно по сути своей мнимое? Тем не менее гвалт стоял страшный, как во времена сотворения мира или какого-нибудь великого исхода. Собственно говоря, это и был великий исход мнимых существ из реального мира. Великий, но от этого не менее неожиданный и, судя по всему, довольно для этих существ болезненный.

Посреди фантастического пейзажа, обладающего всеми мнимыми достоинствами и ни одним реальным, одиноко торчал цыганский коттеджик, на крыше которого трое совершенно протрезвевших от ужаса нормальных мужиков, неосторожно пропивших собственную реальность, воздевали к небесам руки и молили о спасении. Прямо Новый Орлеан какой-то, катастрофа. А то, что она мнимая — так это ничего не значит. Мнимая-то она в сто раз страшнее, чем настоящая.

Вокруг коттеджика кругами носился зверь Ковариацип, не подпуская к несчастным тележурналистов, гламуров, гламуриц, политоглотов и прочую виртуальную нечисть, которая сразу почувствовала себя хозяином в инфинуме и принялась куражиться. Здесь она была в своем праве и использовала его на всю катушку. Хотя, впрочем, эта публика и в реальности не особо стеснялась, а тут и вовсе озверела.

В общем, все это походило не то на апокалипсис, не то, наоборот, на день творенья. Как известно, эти прямо противоположные события схожи между собой всеобщей неразберихой. И то сказать, кого-то уже сотворили дважды, а кому-то и одного разочка не перепало! Или, наоборот, кому-то две вечных геенны огненных впаяли, а кому и старой чугунной сковородки не досталось.

От ужаса реальные составляющие комплексных натур невольных узников инфинума взыграли и напружинились, недремлющий Савкин зацепил их за корни комплексных полиномов, крякнул и извлек на поверхность истинного мира.

Спасенные мужики выскочили из Жордановой сумы и тотчас же опрометью вылетели из сарая, справедливо опасаясь, что расширяющаяся ирреальная прорва может вновь их засосать. Убедившись, что они в родном Растюпинске, освобожденные узники переглянулись и присели отдышаться на давешнюю лавочку. Да и любопытно было им, чем все это закончится, хотя от Савкина они теперь старались держаться подальше.

— Штопайте, братцы! — заорал перепуганный масштабом катастрофы изобретатель неохотно трезвеющей группе товарищей-теоретиков. — Штопайте, пока я держу края, чтобы совсем не разлезлось!

Медленно, как все теоретики, соображающие братцы наконец поняли, что творится неладное, и бросились помогать.

Васька Гуцул проворно, как в молодости, определил основные точки коммутации решетчатых пространственных структур и быстренько наложил на них временные матричные уравнения связи.

Профессор Гешефт-Карасиков нащупал своими артистическими пальцами узлы многомерного фазового пространства, подцепил их ковариантным вектором, словно вязальным крючком, и принялся за штопку, закрепляя каждый отремонтированный контур интегралом Лебега.

Савкин же между тем не без помощи верного Ковариаципа не давал прорваться бушующей в пространственной прорехе мнимости обратно в реальный мир. Честно говоря, он и сам не знал, почему он это делает. Возможно, рвущаяся обратно в реальность фауна инфинума мешала заделать пространственную дыру, а может, интуиция сработала — кто знает! Тут и мужички-узники оклемались и бросились на помощь, голыми руками хватая норовящих раскатиться по белу свету гламуров и гламуриц и запихивая их обратно в короб. И только когда взмокший от напряжения профессор Гешефт-Карасиков завязал последний многомерный узел, завершив, таким образом, изотопическое вложение сферы мнимой в сферу действительную, все наконец закончилось.