Русская идея: иное видение человека

Вячеслав Иванов, поэт и мыслитель, любивший, изучавший различные культуры и восхищавшийся ими, хотел видеть христианство, дышащее двумя легкими[6]. Его слова остались как программа и как надежда для христиан Запада и Востока. Латиняне совершают крестное знамение слева направо, византийцы — справа налево, но важно прежде всего то, что крестное знамение остается символом Спасителя, Иисуса Христа, Который, как солнце, освещает вершины гор, изливая свой свет на Восток и на Запад, дабы весь небосклон был освещен[7].

Глава первая.Права личности

I. Структура человека

Значение антропологии

Русская мысль, как утверждает Василий Зеньковский на первых страницах своей книги по истории философии[8], «антропоцентрична». Прежде всего ее интересует человек, его судьба, его развитие. И потому некоторые известные авторы рассматривали философско–религиозные проблемы с точки зрения темы человека: Григорий Сковорода[9], Петр Чаадаев[10], Виссарион Белинский[11]

, Виктор Несмелов[12], Лев Шестов[13] и многие другие.

Тот же самый подход мы видим и в русской литературе. Например, Владимир Соловьев отмечает в поэзии Тютчева такую же озабоченность человеком[14]. Однако с наибольшей глубиной проблема человека раскрыта в творчестве Ф. М. Достоевского: именно в человеке сокрыта загадка творения и разрешить вопрос о человеке значит разрешить вопрос о Боге[15]. Вот почему он укоряет интеллигентов, исповедующих абстрактные принципы, в том, что они занимаются разработкой безличных идей, и бросает им такой упрек: «Вы против жизни. Вы налагаете на нее ваши абстракции. Вы теоретики, у вас нет почвы под ногами. Прежде всего нужно стать кем–то, воплотиться, стать самим собой, личностью. Но вы всего лишь тени, ничто… сон, можно смотреть сквозь вас»[16]

.

Для многих мыслителей такой антропологический интерес часто является свидетельством «обращения» их мысли от гегельянской философии к конкретной реальности. Они готовы даже утверждать, что подобное обращение ожидает в будущем и некоторых христиан. Историческое христианство иногда обвиняют в том, что оно поддается соблазну «абстрактности», которая противоречит истине воплощения. «Конечным результатом такой религии, — констатирует В. Розанов, — является самопожертвование староверов, которые самосжигаются или замуровывают себя живыми во имя сохранения старых «обрвдов»»[17].

Такой же упрек делает и Бердяев: «На почве исторического Православия, в котором преобладал монашески–аскетический дух, не была и не могла быть достаточно раскрыта тема о человеке»[18]. И потому, заключает Бердяев, именно современные русские мыслители — и прежде всего он сам — в значительной степени способствовали привлечению внимания к этому антропологическому аспекту веры[19].

Семен Франк вторит ему, напоминая, что христианство ориентировано прежде всего на человека: «Таково парадоксальное, освобождающее и дарующее несказанную радость христианское сознание примата религиозного начала над моральным. Христианство есть религия человечности. В ней человек впервые обретает утешающее убеждение, что Бог, верховная инстанция бытия, имеет, в конечном счете, только один интерес — конкретную человеческую нужду, и одну только заботу — помочь человеку»[20].

Антропологическое богословие и богословская антропология

Но, учитывая позитивный аспект, содержащийся в критике «исторического христианства», мы вместе с тем должны внести поправки в ее слишком суровые суждения, несправедливые по своей сути. Известно, что евреи находили Бога в истории, что греки пытались найти Его в макрокосме, тогда как христианские монахи с самого начала искали Его в микрокосме, то есть в человеке как образе Божием[21]. «Уже потому, что он создан по образу Бога Триединого, человек является живой богословской загадкой; он становится истинным «богословским местом»», — утверждает Павел Евдокимов[22]. А Виктор Несмелов до такой степени настаивает на этой истине, что вообще отрицает возможность познания Бога через космос. Он говорит, что мир не только не являет Лице Божие, но скорее скрывает Его[23]. Единственный «действительный путь» богопозна–ния — это «научное исследование о живом человеке»[24].

Аскеты передали нам свое убеждение в том, что лик очищенного человека отражает божественный свет[25]. И в рамках именно этой традиции следует понимать слова старад Зосимы Алеше: «А тебя, Алексей, много раз благословлял я мысленно в жизни моей за лик твой, узнай сие». И потому он послал его к Мите, надеясь, что братский его лик поможет «спасти» Митю. «Я люблю твое лицо, Алеша, — говорит Иван Карамазов, другой брат Алеши. — Он [дьявол] тебя испугался, тебя, голубя. Ты «чистый херувим»». Интересно отметить, что Достоевский противопоставляет атеизму вовсе не диалектику, но «лик», живую икону Христа[26].