Русская история: мифы и факты

«Сказание о Словене и Русе» как утверждающий миф. Цель написания «Сказания» — патриотическая и церковно-поучительная. Автору присущ патриотизм местный, новгородский и державный, монархический. Автор, несомненно, уроженец русского Северо-Запада (Киприан родился в Старой Руссе). События Смуты, захват Новгорода шведами и попытки навязать новгородцам власть шведского короля показали уязвимость Новгородчины, опасность её отторжения от Московского государства. Отсюда пафос «Сказания», подчёркивание идеи, что Словенск-Новгород — не одна из русских земель, а начало начал, место, откуда пошла земля русская. Отказаться от Новгорода — значит отказаться от своего прошлого. Общерусские идеи нашли отражение в грамоте Александра Македонского, даровавшего народу словенскому, колену русскому право на владение землями от моря Варяжского до моря Хвалынского — это не одна Новгородчина, а матушка-Россия. В заключительных строках державность объединяется с идеей богоданности династии святого Владимира. То, что Романовы не Рюриковичи, значения не имело: в глазах русских людей они были корени царского после заключения брака Ивана Васильевича с Анастасией Романовой. «Сказание о Словене и Русе» было создано как утверждающий исторический миф. Повесть пользовалась большим успехом у читателей XVII в. Под её влиянием было написано ещё одно произведение XVII в. — «Иоакимова летопись».

Критика «Сказания» историками.

Неправдоподобность «Сказания», его архаичность, близость к легендарным повестям начала XVI в. — «Посланию о Мономаховом венце» и «Сказаниям о князях владимирских» — породили неверие. Уже в XVII столетии «Сказание» критиковал Юрий Крижанич: его возмущало выведение славян из скифов, он высмеивал грамоту Александра и не верил, что Рюрик — потомок Августа. Попытки П.Н. Крёкшина ввести в исторический обиход «Сказание» не были приняты В.Н. Татищевым. В «Истории Российской» (1739) он приводит выписки из «Сказания» (известного тогда как предисловие к новгородской «Степенной книге») и ругает автора: «Какого сей сказатель, или скорее враль, доверия достоин, я толковать сейчас не буду...» По его мнению, сочинитель исказил Иоакимову летопись: «Я думаю, что он сказание Иоакимово за основание имел, да не разумея хотел пополнить и тёмность оного изъяснить, только ума столько не было».

М.В. Ломоносов был снисходительнее к «Сказанию» (известному ему как «Новгородский летописец»). Он допускал реальность Словенска: «Новогородский летописец хотя сначала многими наполнен невероятными вымыслами, однако никакой не нахожу причины упрямо спорить, чтобы город Славенск никогда не был построен и разорен много прежде Рурика». Хотя имена Словена и Руса вымышлены, однако описанные дела славян «правде не противные». Находил объяснение и для «коркодила»: «Про Славенова сына Волхва, от которого Волхов наименование носит, пишет, что в сей реке превращался в крокодила и пожирал плавающих. Сие разуметь должно, что помянутый князь по Ладожскому озеру и по Волхову, или Мутной реке тогда называемой, разбойничал и по свирепству своему от подобия прозван плотоядным оным зверем». Ломоносов признавал призвание Рюрика из Пруссии, но сомневался в его происхождении от Августа:«Вероятности отрешись не могу; достоверности не вижу».

«Сказание» в изучении языческих преданий.

Н.М. Карамзин не удостоил «Сказание» места в тексте «Истории государства Российского», но написал о нём в комментариях. Карамзин относит его к числу «сказок», «сочиненных большею частию в XVII веке и внесенных невеждами в летописи». После Карамзина историки не рассматривали «Сказание и Словене и Русе» как летописный источник. Писатели использовали отдельные сюжеты «Сказания». В.А. Лёвшин написал на его основе сказку «Повесть о богатыре Булате» (1780—1783). В конце XIX в. «Сказанием» заинтересовались как источником преданий о верованиях древних славян. Писатель и литературовед Ф.А. Гиляров рассмотрел их в книге «Предания русской начальной летописи» (1877). Та же тенденция сохранилась в XX в.: Б.А. Рыбаков в монографии «Язычество древней Руси» (1987) подробно останавливается на языческих мифах «Сказания» и их связи с общеславянской мифологией. Казалось, «Сказание и Словене и Русе» нашло достойное место как объект исследований древнерусских и древнеславянских языческих мифов. Ситуация изменилась, когда распался Советский Союз — «Сказание» попало в руки творцов folk-history.

3.4. Иоакимова летопись