Русская история: мифы и факты

Висло-днепровская гипотеза многие годы привлекала симпатии учёных. Она рисовала славное славянское прошлое, где прародителями были восточные и западные славяне. Согласно гипотезе прародина славян располагалась между средним течением Днепра на востоке и верховьями Вислы на западе и от верховий Днестра и Южного Буга на юге до Припяти на севере. В прародину входили Западная Украина, Южная Белоруссия и Юго-Восточная Польша. Своим развитием гипотеза во многом обязана труду чешского историка и археолога Любора Нидерле «Славянские древности» (1901—1925). Нидерле очертил местообитание ранних славян и указал на их древность, отметив контакты славян со скифами в VIII и VII вв. до н. э. Многие народы, перечисленные Геродотом, были славяне: «Я не колеблясь утверждаю, что среди упомянутых Геродотом северных соседей скифов не только невры на Волыни и Киевщине, но, вероятно, и будины, обитавшие между Днепром и Доном, и даже скифы, именуемые пахарями... помещённые Геродотом к северу от собственно степных областей... были, несомненно, славянами».

Висло-днепровская гипотеза была популярна среди славистов, особенно в СССР. Наиболее законченный вид она приобрела у Бориса Александровича Рыбакова (1981)[56]

. Рыбаков следовал схеме предыстории славян лингвиста Б. В. Горнунга, различавшего период языковых предков славян (V—III тысячелетия до н. э.), протославян (конец III — начало II тысячелетия до н. э.) и праславян (с середины II тысячелетия до н. э.). В сроках выделения праславян из германо-балто-славянской языковой общности Рыбаков полагался на Горнунга. Историю славян Рыбаков начинает с праславянского периода и выделяет в нём пять этапов — с XV в. до н. э. по VII в. н. э. Свою периодизацию Рыбаков подкрепляет картографически:

«Основа концепции элементарно проста: существуют три добротные, тщательно составленные разными исследователями археологические карты, имеющие, по мнению ряда учёных, то или иное отношение к славянскому этногенезу. Это — в хронологическом порядке — карты тшинецко-комаровской культуры XV — XII вв. до н. э., раннепшеворской и зарубинецкой культур (II в. до н. э. — II в. н. э.) и карта славянской культуры VI — VII вв. н. э. типа Прага-Корчак... Произведем же наложение всех трёх карт одна на другую... мы увидим поразительное совпадение всех трёх карт...»[57]

.

Выглядит красиво. Пожалуй, даже слишком. За эффектным фокусом с наложением карт остаются 1000 лет, разделяющих культуры на первой и второй карте, и 400 лет между культурами второй и третьей карт. В промежутках, разумеется, тоже были культуры, но они не уложились в концепцию. Не всё гладко и со второй картой: пшеворцы и зарубинцы не принадлежали к одной культуре, хотя те и другие испытали влияние кельтов (особенно пшеворцы), но на этом сходство кончается. Значительная часть пшеворцев — германцы, а зарубинцы в массе германцами не были; неизвестно даже, было ли германским господствующее племя (бастарны?). Языковая принадлежность носителей культур определяется у Рыбакова необычайно легко. Он следует рекомендациям лингвиста, но Горнунг склонен к рискованным заключениям[58]

. Наконец, о совпадении культур на картах. За ним стоит география. Рельеф, растительность, почвы, климат влияют на расселение народов, формирование культуры и государств. Нет ничего удивительного, что этносы, пусть разного происхождения, но имеющие сходный тип хозяйства, осваивают одни и те же экологические ниши. Можно найти немало примеров подобных совпадений.

Возродилась и активно разрабатывается полесско-припятская гипотеза. Гипотеза об изначальном проживании славян в бассейнах Припяти и Тетерева, реках с древней славянской гидронимикой, была популярна в конце XIX — начале XX в. среди немецких учёных. Польский литературовед Александр Брюкнер шутил: «Немецкие учёные охотно утопили бы всех славян в болотах Припяти, а славянские — всех немцев в Долларте; совершенно напрасный труд, они там не уместятся; лучше бросить это дело и не жалеть света божьего ни для одних, ни для других». Праславяне действительно не умещались в лесах и болотах Полесья, и сейчас всё больше внимания обращают на Среднее и Верхнее Поднепровье. Своим возрождением днепро-припятская гипотеза (так точнее) обязана совместным семинарам ленинградских языковедов, этнографов, историков и археологов, организованным в 1970 — 1980-х гг. А.С. Гердом и Г.С. Лебедевым при Ленинградском университете и А.С. Мыльниковым при Институте этнографии, и замечательным находкам конца XX — начала XXI в., сделанным киевскими археологами.