Русская Калифорния. С Югом против Севера

— Хм, словно тамплиеры и Филипп Красивый. Только мне золото общины не столь важно, как люди. Люди и есть золото, а без людей что золото — так, песок или кирпичи. Если в слитках.

— Молодёжь останется, Константин Николаевич, и твою сторону примет.

— Думаешь?

— А то ж. Не зря Никита Сыромятов в полковниках и командирах особой бригады. И с отцом разругался вдрызг.

— А в бригаде у Никиты много ваших?

— Поболее половины будет.

— Ладно, Фомич. Никитка, он на самый крайний случай. А тебе выпадает решать вопрос миром. Хотят в Неваду и в Юту? Пусть едут старцы, но без семей. Китайцев нанимают в работу, коль так приспичило. А ты обязательно скажи на сходе общины — в тех местах, куда призывают отправиться старые мудаки, мудрецами их никак не получается назвать, скоро пушки загрохочут. «Старцы» бл… выискались, сами жизнь прожили, скучно в одиночку помирать, за собой народ тянут. Раньше сжигались общинами, теперь в войну, в пекло самое зовут. Именно так и скажи, Фомич. Сможешь? Пойдёшь против своих старших?

— Пойду, государь. Бог свидетель, пойду!

Глава 9

Владимир Алексеевич Корнилов, вице-адмирал флота Конфедеративных Штатов Америки, полный адмирал флота российского в отставке и начальствующей над речной флотилией КША, сидел на берегу Миссисипи, подстелив под «седалище» старенькую шинель (всё-таки утро сентябрьское, хоть и климат не сравним с Отечеством) слушал песню, душевно исполняемую матросами героической русской речной флотилии.

Разумеется, песня была о реке и конечно же о Миссисипи: «Миссисипи, мать родная, будь же руууууусская рекааааааааа», — с душой, с надрывом выводили доблестные катерники, вернувшиеся из ночного рейда. Адмиральский повар, отставник Лукич, не усидевший с внуками и сорвавшийся «со своими адмиралами» в далёкую Америку, суетился у рыбацкой лодки, выбирая для господского стола рыбу посочнее да посвежее.

Американский журналист Сэмюэл Клеменс на смеси русского и английского доказывал Лукичу, что отложенный поваром сом не самый лучший вариант и, размахивая руками, как уловил Корнилов, рассказывал о своих рыбацких подвигах, мол с детских лет на реке, знает что почём…

С Клеменсом, привлечённым к сотрудничеству с газетой «Русская Америка» по указанию самого императора не связывался даже капитан Апушкин, ведающий контрразведкой и подозревающий «щелкопёра» в симпатиях к Северу.

— Нет бы наших газетчиков прислать на флотилию, — жаловался капитан Корнилову и Нахимову, — нынче полтора десятка лучших перьев России в Америке работают! Сам Николай Васильевич Гоголь пишет о подвигах солдат и офицеров Калифорнийского Корпуса! А тут, на русской морской базе, где новейшее оружие, секретные мины — чужак. Идёт на телеграф — откуда мы знаем кому сигнализирует. Условными знаками можно любую информацию передать под видом невинных телеграмм. А окажется Клеменс шпионом — мне быть в ответе, кому же ещё. Поверьте, ваши высокопревосходительства, только благоволение государя удерживает от устройства писаке несчастного случая!

Адмиралы сочувственно кивали Апушкину и многозначительно указывали то пальцем, то головой вверх, дескать с вождём нации не поспоришь. Интересен был статус «пенсионных флотоводцев», по идее Владимир Алексеевич и Павел Степанович русскими военными командовать не могли, состоя на службе КША, однако из Петербурга непрестанно прибывали моряки, как отставники, так и взявшие для вида «отпуск», и все они не на эскадру Истомина направлялись, а под начало «опальных» адмиралов.

Проведя почти год в бездействии и нервотрёпке, — вывести против на порядок сильнейшего флота Севера корабли Конфедерации, означало тут же их и утопить, бесславно и глупо, при сочувственном «понимании» английской эскадры, вроде бы и союзной КША, вроде бы и иногда поддающей северянам, когда те излишне приближаются к Норфолку, но инициативу не проявляющей.

Потому Владимира Алексеевича однажды и «прорвало»: читая газеты о наступлении армии Союза и оставлении Луисвилла, о больших потерях среди русских добровольцев, адмирал испросил у Роберта Ли, плотно курирующего немногие военные корабли КША, командировку в Новый Орлеан, явился на «минную матку», пароход «Томск» и нахрапом забрал шесть катеров. Экипажи сами изъявили желание повоевать на «американской Волге», не захотели отдавать изящные, «игрушечные» катера в чужие руки. Первые же удары по пароходам северян, чувствующих себя хозяевами Миссисипи, оказались настолько результативными (погибло триста солдат САСШ, перевозимых на пароходе «Св. Варфоломей») что Корнилов из контр-адмиралов флота Конфедерации «вырос» до вице-адмирала и получил задание очистить стратегическую водную артерию от вражеских кораблей, чем с успехом и занимался.