Русская критика

Участники выставки-акции обратились в суд. Гражданам, защитившим свои святыни, грозит тюремное заключение до пяти лет согласно части второй статьи 213 Уголовного кодекса Российской Федерации. В свою очередь, многие православные граждане обратились в прокуратуру, указывая на статью 282 (оскорбление чувств верующих, разжигание межконфессиальной вражды) и ту же вторую часть статьи 213 УК РФ (групповое организованное хулиганство, явное неуважение к обществу, большая часть которого идентифицирует себя с православием), а также на статью о растлении малолетних (выставку могли посетить и дети-подростки).

Кощунственность экспозиции, кажется, и доказывать странно — устроители не могли не знать, что они делают и с каким «материалом» они «работают». На пресс-конференции директор музея-центра Ю.Самодуров дал следующие признания и заявления: во-первых, он живет в светском государстве и даже бросился бы на защиту здания суда или милиции (?!), если бы увидел на них нападение. Похвальное проявление гражданственности, — кто же это осудит, но почему же бросившиеся на защиту своих и общих святынь, живущие тоже в светском государстве, провозгласившем свободу веры, при этом названы Самодуровым «погромщиками»? Выходит, что все атеисты — это правильные граждане, а все верующие — «погромщики»? Во-вторых, по словам директора, замысел выставки состоял в том, «чтобы средствами современного искусства привлечь внимание к двойственной роли религии и религиозных организаций в современном мире, в том числе в России», а посему, мол, организаторы и участники требуют от всех нас «уважения на любые мнения». Никакого разъяснения пассажа о «двойственной роли религии» сделано не было, так же как не были привлечены к рассмотрению вопроса о «двойственности» никакие иные религии и церкви, кроме христианства и Православной. Зато следующий — третий — пункт «оправдания» Самодурова раскрыл двойственный смысл самой акции. К нему, кстати, присоединился и правозащитник Ковалев. Они согласны, что замысел выставки, «неискушенными в искусстве или воспитанными на классическом наследии людям может быть превратно понят как кощунственный или издевательский акт по отношению к религии», однако смысл объектов, представленных на выставке актуального искусства, должен пониматься «от противного», то есть не допускать «прямого прочтения» увиденного.

Но даже «кривое прочтение» и «обратное смотрение» совершенно не изменят сути выставочных объектов. Один из перфомансистов на пресс-конференции заявил, что и «у вандалов есть право на вандализм». Кто же в этой формуле анархизма вандалы: те, кто защитил свои личные святыни и тысячелетние основы своей веры и культуры, или те, для кого это не святыни, но такие же предметы, как кастрюля или топор; для кого евангельский священный текст и святое изображение равноположены и равнозначны любому другому — от нацистского до порно? Из всех этих заявлений явно следует, что данная акция была совершенно сознательной; что устроители ее сами допускали прочтение ее экспозиции как кощунственной (ведь не мог же директор Самодуров каждому

посетителю выставки с публичным общедоступным режимом работы объяснять

лично как ее следует понимать: мол, не прямо, а «наоборот»?).

Не в первый раз в нашей культуре вновь настойчиво заявляет о себе «проблема свободы», понимаемая как отсутствие всяких этических норм и эстетических границ. Если занять точку зрения «акционеров» от перфоманса, то, очевидно, что и в будущем нам не стоит возмущаться еще более обширными завоеваниями «свободных» граждан тех территорий, на которые «культурные варвары» не имеют никаких моральных прав: почему бы г-ну Самодурову и его «художникам» не потребовать себе оперных партий в «Евгении Онегине» на сцене Большого театра и не попросить перед спектаклем зрителей слушать и смотреть «наоборот» и «не прямо», так как полное отсутствие у них голосов и является «актуальным замыслом» современного искусства?!

Но если вы, господа, посмели притязать на «свободное обсуждение религии», то должны бы знать, что это в культуре личность художника может не сливаться с образами художественного (или антихудожественного) произведения, в вере же нет этой двойственной разделенности — достоинство верующего человека утверждается достоинством Бога (образом и подобием), «сознание Бога обретается человеком только в неразрывной связи с его личным самосознанием» (Н. П. Ильин). Не зная или не желая знать этого закона веры (и религиозного сознания), не боясь выглядеть профанами и глупцами, шокируя кощунством зрителей, вы должны бы признать и реакцию на ваше «искусство» абсолютно справедливой и заслуженной. Так было и будет всегда.