Русская литература от олдового Нестора до нестарых Олди. Часть 1. Древнерусская и XVIII век

Лирическое отступление о нескучных книгах. Я как-то в последнее время к целому ряду объектов нашей культуры отношусь с позиции «не читал, но одобряю», причем не читала и читать не собираюсь. В данном случае я хочу сказать о феномене Бушкова. Я его не читала. Я ничего не могу сказать об исторической фактографии его научно-популярных книг. Обложки вызывают у меня сильный душевный трепет, я не хочу такое читать. С другой стороны, те фрагменты, с которыми меня ознакомили, говорят о том, что у него хороший язык, и чем он безусловно хорош, так это попыткой изложить историю для новой аудитории. Феномен Бушкова (и возможно, не его одного, просто я не читаю подобного рода литературу) – это ведь попытка фактически стать неким координатором нашего времени. Он выдает огромное количество популярных книг, целая серия о самых разных деятелях. Он пишет их живым языком на грани разговорного и литературного. Не скучно? Не скучно – это точно, это сто процентов. Наверняка на него ругаются университетские профессора, это я вам, даже не читая, утверждаю. Говорят, что у него перевраны факты, – верю заочно. Но он оказался востребован, когда у страны произошел слом культурной парадигмы, когда, озверев от лжи и тенденциозности советской подачи истории, читатель утратил доверие к ней в целом.

Каждый писатель пишет для своего читателя, пишет с учетом его интеллектуального и культурного уровня. Для кого писал Карамзин? Для того, кто знает, кто такие Фемистокл со Сципионом. И то, что его бросились читать светские дамы, Пушкин сообщает со словом «даже»: экое диво-дивное, ничего, кроме Снежаны Клубникиной (по-французски), в руки не брала, а тут вдруг – Карамзин!

Для кого пишет Бушков? Или для того, кто в очень средней школе с двойки на тройку перебивался, или для того (кто мне и показывал цитаты), кто озверевает на работе и хочет в метро что-нибудь легкое почитать. Это популярное масштабное изложение истории – то, что нужно народу. Не узкому интеллектуальному кругу, а тем, кто в мое прекрасное советское детство по вечерам в беседках детских садиков сидел и пиво там пил. Поэтому Бушков – это отражение уже упомянутого мною явления современной культуры: младоинтеллигенции. Не нравится вам младоинтеллигенция? вы ее называете толпой хамов, нахватавшихся поверхностных знаний? Вот перед вами Николай свет-Михайлович, причем не как фактография истории, а как методология просвещения.

И вот в этом его самая главная актуальность. Если мы будем действовать по его принципам, то младоинтеллигенция имеет шанс превратиться в просто интеллигенцию.

Вот на этом мы с вами закончим. До встречи на второй части курса.