Владимир Новиков

Русская литературная усадьба

Особенности русской литературной усадьбы

Русская классическая литература — от Державина до Бунина — тесно связана с жизнью дворянской усадьбы. Великие писатели — А. С. Пушкин в Захарове, М. Ю. Лермонтов в Тарханах, Л.H. Толстой в Ясной Поляне, А. А. Блок в Шахматове — созревали как личности в условиях усадебного быта и впоследствии всю жизнь были связаны с этим бытом. В «деревне» жили прототипы их героев. Только с выходом во второй половине XIX века на культурную сцену в качестве главенствующей творческой силы разночинцев русская литература становится прежде всего городской.

При мысли о русских литературных усадьбах в голову сразу же приходит названий двадцать — если не больше. Еще столько же можно добавить, немного подумав и покопавшись в памяти. Вообще литературной усадьбе в России повезло больше, чем какой-либо иной. Внимание к таким памятным местам никогда не ослабевало. По-видимому, это объясняется спецификой русского национального характера. В свое время Д. С. Лихачев писал, что «в России… нацией стала литература»[1]. Действительно, для русского человека искусство слова является важнейшим из искусств. Именно этим объясняется столь своеобразное и не имеющее аналогов в мировой культурной практике явление, как самовозрождение русской литературной усадьбы.

Спасское-Лутовиново сгорело в огне первой русской революции в 1906 году. Такая же участь постигла Шахматово, но несколько позднее — уже после 1917 года. Из «пушкинских усадеб» чудом в неприкосновенности до наших дней дошло только Болдино, а Михайловское горело дотла несколько раз. Дом в Овстуге был продан «на кирпич» потомками Ф. И. Тютчева и разобран незадолго до Первой мировой войны. Ныне всему сказанному трудно поверить, но это всего лишь единичные, взятые наугад примеры, когда на пепелище вновь забурлила жизнь. Вообще судьба благоволила лишь к некоторым из русских литературных усадеб когда наследники вовремя позаботились о том, чтобы они сохранили свой культурный статус. Таковы Мураново, Ясная Поляна, Тарханы, Щелыково. Другим же пришлось пережить множество перипетий.

Следует отметить и то, что литературные усадьбы имеют тенденцию не только возрождаться из пепла, но и расти вширь. Эталоном является Михайловское, уже немыслимое без Тригорского и Петровского. По тому же пути присоединения к себе соседних мемориальных усадеб (причем не всегда литературных) идут Болдино, Хмелита, Шахматово. Образуются как бы целые исторические регионы, но основу их составляют именно литературные усадьбы.

Понятно, что счастливая судьба большинства литературных усадеб определялась еще и тем, что у истоков их возрождения и обновления стояли яркие личности, отдавшие избранному делу не только свою незаурядную энергию, но и собственный богатейший культурный потенциал. Мураново долгое время возглавлял внук поэта Н. И. Тютчев, а наследником его стал выдающийся литературовед К. В. Пигарев. Поистине всероссийскую славу обрел С. С. Гейченко; но рядом с ним вполне можно поставить многолетнего директора Мелихова Ю. У. Авдеева. Надо подчеркнуть, что последние оба были талантливыми литераторами, и написанное ими — незаурядный вклад и в пушкинистику и в чеховедение. Замечательной фигурой является директор Хмелиты В. Е. Кулаков, вынесший на своих плечах нелегкое бремя восстановления грибоедовской усадьбы. Эта тенденция имеет продолжение и в наши дни. Пример — Ясная Поляна, где вновь правят Толстые.

Культурное значение литературной усадьбы обусловлено тем, что каждый писатель — и великий и малый — творит свой собственный мир, материалом для которого служит его индивидуальный человеческий опыт. Вещественная атмосфера, в которой он жил, также становится литературным документом и соответственно принадлежностью национальной культуры. Дом писателя, предметы обихода, окружающий пейзаж — все это необходимые компоненты его «художественной вселенной». Материальные памятники — связующее звено между писателем и современным читателем. Часто благодаря знакомству с ними становится понятным многое из того, что в другом случае требует разъяснительного анализа.