Русская пехота в Отечественной войне 1812 года

Здесь не упоминается о егерьских маневрах: ибо во всех егерьских полках оным учатся, а для других здесь довольно объяснить оных нельзя. Но следующий мало известный маневр достоин, чтоб его часто употребляли, и может быть полезен всякаго рода пехоте. Когда офицер дерется цепью в лесу, то знатную часть своего резерва пусть он поставит по рядам на одном фланге; голова оной части чтобы была несколько шагов больше назади, нежели цепь, и отдалена несколько шагов в сторону; ежели цепь принуждена отступить, то сей резерв остается недвижим и спрятан; а как скоро неприятель занесется в преследовании за отступающими, то оный резерв, вдруг открыв огонь ему во фланг, непременно приведет его в смятение.

Ежели неприятель, опомнясь, на оный обратится, то тогда те, кои прежде отступали, сами ему во фланг ударят, и так сии две части наилучшим образом одна другой взаимно помогать будут.

Запрещать наистрожайше, чтобы никто из офицеров или солдат никогда не осмелился что-нибудь сказать такое, что могло бы устрашить или удивить их товарищей; надобно стараться видеть неприятеля, как он есть, хотя он и силен, хотя бы он был проворен и смел; но русские всегда были и будут гораздо храбрее. Никто еще никогда против русских штыков не удержался; надобно только дружно идти, и, пробивши неприятеля, не всем гнаться, а только некоторым, как то выше сказано.

В прошедшую в Пруссии войну во многих полках была пагубная и престыдная привычка – кричать: отрезаны. Часто никто и не думал заходить ни вправо, ни влево, а фрунт от сего крика приходил в смятение. За таковый поступок нет довольно сильнаго наказания.

Храбрые люди никогда отрезаны быть не могут; куда бы ни зашел неприятель, туда и поворотиться грудью, идти на него и разбить. Ежели неприятель был силен, то буде он частию заходит к нам во фланг, он разделяет свои силы и тем делает себя слабее; ежели же он и прежде был слаб и хочет только испугать захождением, то ему же хуже, как скоро на него пойдут в штыки. Теперь по уложению тот, кто причинит смятение во фронте, наказан будет как изменник.

Офицера, который громко скажет: нас отрезывают, в тот же день, по крайней мере, надобно выгнать из общества офицеров, а солдата прогнать сквозь строй. Ежели частный начальник на одном фланге увидит, что неприятель делает такое движение, которого главный начальник, будучи впереди, не может приметить, то он должен или сам идти тихонько его о том уведомить, или послать надежнаго человека, который бы, не разглашая и без малейшей торопливости, доложил о том начальнику, дабы сей мог взять на то нужныя меры и обратить неприятельское предприятие к собственной его гибели.

Вообще к духу смелости и отваги надобно непременно стараться присоединить ту твердость в продолжительных опасностях и непоколебимость, которая есть печать человека, рожденнаго для войны. Снято твердость, сие-то упорство всюду заслужат и приобретут победу. Упорство и нестрашимость больше выиграли сражений, нежели все таланты и все искусство.

Господам офицерам, особенно ротным командирам, в сражении крепко и прилежно замечать: кто из нижних чинов больше отличается храбростью и духом твердости и порядка, таковых долг есть высшаго начальства скорее производить в чины; ибо корпус офицеров всегда выигрывает получением настояще храбраго офицера, из какого бы рода он ни был.

Господа портупей-прапорщики и подпрапорщики должны знать, что за настоящее и признанное товарищами отличие тотчас будут представлены в офицеры; без того же никогда произведены не будут.

Всякий унтер-офицер и всякий солдат уверен, что за действительное пред прочими отличие и заслугу в трудном положении, как то за удержание бегущих и обращение паки их на неприятеля, за умение сохранить в команде своей настоящий дух твердости и бодрости в самой большой опасности, он будет произведен и тем откроет себе дорогу к чинам и почестям; для того, тем больше должен он и в поведении своем быть отличен, ибо офицера дурного поведения в службе терпеть нельзя.