Русская поэзия XIX века. Том 2

«Я жить хочу! — кричит он, дерзновенный. —Пускай обман! О, дайте мне обман!»И в мыслях нет, что это лед мгновенный,А там, под ним, — бездонный океан.Бежать? Куда? Где правда, где ошибка?Опора где, чтоб руки к ней простерть?Что ни расцвет живой, что ни улыбка, —Уже под ними торжествует смерть.Слепцы напрасно ищут, где дорога,Доверясь чувств слепым поводырям;Но если жизнь — базар крикливый бога,То только смерть — его бессмертный храм.

1878

А. Л. Бржеской

(«Далекий друг, пойми мои рыданья…»)

^{176}

Далекий друг, пойми мои рыданья,Ты мне прости болезненный мой крик.С тобой цветут в душе воспоминанья,И дорожить тобой я не отвык.Кто скажет нам, что жить мы не умели,Бездушные и праздные умы,Что в нас добро и нежность не горелиИ красоте не жертвовали мы?Где ж это все? Еще душа пылает,По-прежнему готова мир объять.Напрасный жар! Никто не отвечает,Воскреснут звуки — и замрут опять.Лишь ты одна! Высокое волненьеИздалека мне голос твой принес.

В ланитах кровь, и в сердце вдохновенье. —Прочь этот сон, — в нем слишком много слез!Не жизни жаль с томительным дыханьем,Что жизнь и смерть? А жаль того огня,Что просиял над целым мирозданьем,И в ночь идет, и плачет, уходя.

<1879>

Никогда

Проснулся я. Да, крыша гроба. РукиС усильем простираю и зовуНа помощь. Да, я помню эти мукиПредсмертные. Да, это наяву!И без усилий, словно паутину,Сотлевшую раздвинул домовинуИ встал. Как ярок этот зимний свет

Во входе склепа! Можно ль сомневаться?Я вижу снег. На склепе двери нет.Пора домой. Вот дома изумятся!Мне парк знаком, нельзя с дороги сбиться.А как он весь успел перемениться!Бегу. Сугробы. Мертвый лес торчитНедвижными ветвями в глубь эфира,Но ни следов, ни звуков. Все молчит,Как в царстве смерти сказочного мира.А вот и дом. В каком он разрушенье!И руки опустились в изумленье.Селенье спит под снежной пеленой,Тропинки нет по всей степи раздольной.Да, так и есть: над дальнею горойУзнал я церковь с ветхой колокольней.

Как мерзлый путник в снеговой пыли,Она торчит в безоблачной дали.Ни зимних птиц, ни мошек на снегу.Все понял я: земля давно остылаИ вымерла. Кому же берегуВ груди дыханье? Для кого могилаМеня вернула? И мое сознаньеС чем связано? И в чем его призванье?Куда идти, где некого обнять,Там, где в пространстве затерялось время?Вернись же, смерть, поторопись принятьПоследней жизни роковое бремя.А ты, застывший труп земли, лети,Неся мой труп по вечному пути!

<1879>

«Глубь небес опять ясна…»