Русская Православная Церковь и Л. Н. Толстой. Конфликт глазами современников

В 1893 г. В. Г. Чертков оставляет руководство издательством «Посредник», его преемником на этом посту становится П. И. Бирюков. В конце того же года у Черткова созревает замысел начать сбор материалов по истории сектантского движения, впоследствии озаглавленных «История гонения на христиан в России». Нужно отметить, что мысль собирать материалы о сектантстве возникла у В. Г. Черткова еще раньше, так как уже в ноябре 1888 г. он писал своему сотруднику А. И. Эртелю, что жизнь русских сектантов хорошо ему знакома и давно привлекает его внимание: «Этому способствовали отчасти мои близкие сношения с кружком пашковцев, среди которых я вырос и который навещали всякие сочувствующие и несочувствующие сектанты самых разнообразных направлений и оттенков, а главное, мой личный интерес ко всем тем «духовным» вопросам и движениям, которые волнуют в настоящее время народное море» (ПСС. Т. 85. С. 10). В первую очередь внимание уделялось вопросам, связанным с положением лиц, отказывающихся по религиозным убеждениям от прохождения военной службы. Эта деятельность реально претворилась в сбор материалов о положении духоборов в России. О масштабах этой деятельности свидетельствует то обстоятельство, что к 1902 г. архив Черткова по данному вопросу насчитывал уже около 4 тыс. документов.

Фактически именно в это время, т. е. к началу 1890-х гг., В. Г. Чертков встает на путь сознательного сопротивления политическому режиму, противником которого он уже давно являлся. Можно утверждать, что это сопротивление начинает приобретать агрессивный характер, – в своем письме Толстому (1893) он в связи с событиями, имевшими место в семье кн. Д. А. Хилкова, указывает, что находится «по отношению к происходящему в России как бы с бомбой в руках, и не знаю, когда ее пущу: завтра или через некоторое время»[779]. Конечно, эта агрессия распространяется и на Церковь. В 1893 г. на хуторе Ржевск неоднократно производились обыски, но сбор материалов о «гонениях» продолжается.

К этому периоду жизни В. Г. Черткова относится развернутый отзыв о нем, содержащийся в сводном дела Департамента полиции от 1896 г. Дело интересно тем, что в нем есть подробная история наблюдения за Л. Н. Толстым полицейских органов, а также своеобразная классификация запрещенных цензурой произведений Л. Н. Толстого, изданных за границей или в России с помощью гектографа[780]

или литографии[781]. Очень интересно, что даже в этот достаточно абстрактный полицейский документ проникли следы неоднократных повелений императора Александра III «не трогать» Л. Н. Толстого. К 1892 г. относится получение сведений о том, что Л. Н. Толстой и В. Чертков руководят кружком по подрыву Православной Церкви. Но наиболее интересна та часть дела, в которой дается развернутая характеристика В. Г. Черткова. Совершенно неожиданно он представляется как «добрый, мягкосердечный, слабохарактерный» человек, который «с детских лет находился в руках женщин». Эти женщины – мать-пашковка и жена «с твердой волей», их влиянию Чертков очень подвержен. При всей парадоксальности этой характеристики она находит косвенную поддержку в дневнике Л. Н. Толстого, когда только еще в начале знакомства со своим новым и энергичным последователем по поводу смерти отца Черткова замечает: «Письмо от Черткова. Мать из него будет веревки вить … ужасные люди женщины, выскочившие из хомута» (ПСС. Т. 85. С. 70).

Далее в деле указывается, что в летнее время В. Г. Чертков «делает попытки принимать участие в сельских работах, но всегда неудачно, не имея для этого ни достаточно сил, ни навыка»[782]. Отмечается, что Чертков, «как истинный ревнитель толстовских взглядов на православие, где и чем только можно выражает свое озлобление к Церкви и ненависть к духовенству», делает поправки к сочинениям Толстого и вообще отрекся от православия[783]

.

Интересно, что в деле нашла отражение даже та сторона характера Черткова, которая связана с его высокомерно-презрительным в некоторых ситуациях отношением к окружающим людям: «…к допросу вышел босой, в холщовой рубахе и портках»[784].