Русская революция. Политэкономия истории

Временное правительство попыталось ввести монополию на донецкий уголь, но она полностью провалилась. «Монополия обречена была на неудачу, так как Временное правительство, — отмечал Я. Букшпан, — не пользовалось авторитетом; между тем монополия должна опираться на сильную власть. Монополия кроме того проводилась в момент падения покупательной силы рубля, вследствие чего оказалось неразрешимой задача установления государством цен на уголь. Монополия должна оперировать «предварительными» ценами»[3068].

Проблема угля для России многократно катализировалась тем, что топливо для нее имеет гораздо большее значение, чем для европейцев, поскольку оно необходимо ей не только для обеспечения работы заводов и транспорта, но и для спасения городов от полного вымерзания. Центральная Россия это не Центральная Европа.

Однако даже Германию холод, по словам Дж. Кейнса, в зиму 1918/1919 гг. поставил в критическое положение: «надвигается зима. Люди не видят перспектив и им не на что надеяться. В суровое время года будет мало топлива для обогрева голодающих горожан. Но кто может сказать, сколько это можно терпеть, и куда обратят свой взор люди в поиске выхода из своих бед?»[3069] Но что такое немецкая зима по сравнению с русской — не более чем оттепель.

Русская социалистическая революция произошла в Октябре. Октябрь был переломным месяцем русской истории. Именно в октябре 1612 г. польская армия капитулировала в захваченной ею Москве, именно в октябре 1812 г. Москву оставил Наполеон, и именно в октябре 1917 г. без боя капитулировало Временное правительство. Чем знаменит Октябрь? — в этот месяц наступала Русская зима.

На существующую закономерность уже летом 1917 г. обращал внимание американский представитель Уошберн, предупреждая Госдепартамент, что в России «к зиме разразится кризис, который приведет к «необычайно суровому времени для России, когда повсюду будут звучать требования реставрации сильной власти любого рода»[3070]. Так и произошло, отмечала американская журналистка Б. Битти: «Зима и большевики пришли в Россию с одним и тем же пронизывающим ветром…»[3071]

. Для любой другой страны мира зима подобная русской означала бы ни что иное, как национальную катастрофу[3072].

Фронты гражданской войны отрезали Центральную Россию от Донбасса, в результате в 1919 г. большевики контролировали всего 2 % добычи угля[3073]

. Нефти в 1918 г. из Баку удалось вывезти только треть годовой потребности (200 млн. пудов), в 1919 г. нефти не было почти совсем. «Таким образом, вся тяжесть снабжения страны топливом ложилась исключительно на дровозаготовки и торф»[3074]. К январю 1919 г. доля дров в топливном балансе страны (по сравнению с углем и нефтью) составила 88 % (в 1916–14 %)[3075]. При этом энергопотребление сократилось почти в 2,5 раза (Гр. 17). В 1921 г. топливный кризис дошел до того, что весной пришлось даже закупать за золото 18,5 млн. пудов угля за границей[3076].