Русская рулетка

Сегодня тоже надо готовить репортаж и передавать его. В надежде, что прицел у российских орудий не изменился, собираемся в обратный путь. Выхожу из подъезда с группой повстанцев. Не прошли мы и 100 м, как чья-то сильная рука втащила меня через разбитую витрину разгромленного магазина. Дело в том. что послышался гул приближающихся танков, но даже чеченцы, с которыми я шел, не знали, чьи они. (Война в городских условиях имеет много странных особенностей, с которыми можно столкнуться в любой момент, и надо быть постоянно начеку.) Наконец из импровизированного укрытия видим, как танки летят мимо на высокой скорости, а над башнями развеваются чеченские флаги. Если бы это были русские, то они открыли бы огонь из танковых пулеметов по всему, что только шевелится. Но русские на сегодняшний день не в состоянии оказаться здесь. Похоже, что они и не пытаются это сделать. Однако Руслан, молодой дагестанец с южного фронта, говорит мне, что русские активно перегруппировываются; другие сообщают, что на смену потрепанным российским частям, состоящим главным образом из солдат срочной службы, скоро должна прибыть отборная пехотная дивизия. Готовятся к решительной атаке? «Пусть только сунутся! Против артиллерии мы бессильны, но если они идут своим ходом, то мы в равном положении», — говорит мне бывший майор российской армии Имран Арзуин.

Заметим, что многие чеченцы прошли воинскую службу в российской армии и знают, как свои пять пальцев, сильные и слабые стороны своих бывших товарищей по оружию, знакомы с воинскими уставами и системами опознавания. Они одеты в такую же армейскую форму, стреляют из того же оружия. Имран командует батальоном чеченцев. «Мы им покажем, что не Чечня является внутренним делом России, а Россия — внутренняя проблема Чечни», — громко хохочет он над своей же шуткой, в которой саркастически передразнивает заявление Клинтона. Все его люди, около тридцати человек, смеются вслед за ним.

Теперь мы стоим рядом с министром внутренних дел восставшей Чечни Казбеком Махашевым, который прямо на улице проводит что-то вроде небольшого митинга. Махашев рассказывает собравшимся о создавшемся положении. Его выступление прерывается иногда грохотом близких взрывов. «Все без изменений. Они продолжают вести обстрел, но не могут продвинуться вперед. Мы сдерживаем их. На железнодорожном вокзале, где блокированы русские, они могут только защищаться, но никак не контратаковать».

Самая большая опасность в Чечне, которой ничего нельзя противопоставить, — налеты авиации. При первом же гуле самолета все разбегаются в разные стороны в поисках убежища. «Этот летит высоко, — говорит Имран, — должно быть, будет бомбить какую-нибудь деревню». Позавчера бомбили Шали, город в 30 км от Грозного; там свыше сотни убитых. В окрестностях Аргуна были сброшены кассетные бомбы, набитые гвоздями: Эти бесчеловечные орудия убийства запрещены Женевской конвенцией. Вечером в Назрани ингушский депутат Азамат Налгиев покажет мне частичку начинки такой бомбы: кусочек стальной проволоки с хвостовым оперением. Кассетная бомба взрывается на высоте 100 м и поражает все живое в радиусе полкилометра. Поражению подвергаются главным образом мирные люди, потому что трудно себе представить, чтобы в чеченских населенных пунктах располагались стратегические объекты. Истина в том, что теперь каждый чеченец стал стратегическим объектом.