Русская рулетка. Немецкие деньги для русской революции

Собственно, следы секретной истории Сиссона уходят далеко в прошлое. Его любопытство разгорается уже при первой аудиенции, которую Ленин дает ему и Робинсу. Беседовать с Лениным, страстным, чрезвычайно ловким профессиональным революционером, нынешним первым лицом в новой России, — об этом Сиссон, собственно, мог лишь мечтать, ведь беседа на столь высоком уровне предоставляется, в лучшем случае, послу. Правда, Сиссон считает его крайне некоммуникабельным.

Когда 10 января в посольстве США в Петрограде начинает стучать телеграф, Сиссон неожиданно получает шанс на встречу. Вашингтон передает речь президента Вильсона, где тот излагает политику США в текущей ситуации и в этой связи также позицию по отношению к новому правительству России и его политике. Все наличные силы в посольстве немедленно берутся за перевод текста речи на русский язык. В Петрограде давно стемнело, когда Сиссон и сотрудник посольства Александр Гумберг около шести часов вечера спешат в расположенный недалеко Смольный, резиденцию нового правительства. Они хотят передать Ленину и Троцкому точный текст речи и надеются даже на небольшую разъяснительную беседу. Это бы необычайно польстило честолюбию Сиссона. Но обоих советских вождей нет на месте. Сиссон разочарован.

Однако позднее то, на что уже не было надежды, все-таки происходит: Гумбергу неожиданно удается действительно договориться об аудиенции для Робинса и Сиссона у Ленина на следующий день. Сиссону приходится с трудом подавлять свою радость, ведь уже с момента своего прибытия в Петроград 25 ноября 1917 г. он страстно мечтал о такой встрече. Поздним вечером 11 января 1918 г. два американца предстают перед великим революционным вождем.

Ленин производит на Сиссона впечатление буржуазного бургомистра мелкого французского городка. После встречи он записывает: «Небольшого роста, редковолосый, волосы и борода бронзового цвета, маленькие глаза, круглое лицо, улыбающийся и дружелюбный, когда он этого хотел, как в данном случае».

Ленин держится непринужденно, свободно и лояльно, он приветствует послание президента США как неожиданную, но заслуженную помощь. А на английском Ленин добавляет: «Это большой шаг вперед на пути к миру во всем мире».

Сиссону бросается в глаза, что Ленин резво, как школьник, реагирует на слова человеческого понимания, которые нашел президент Вильсон в отношении России. Правда, затем Ленин совершенно неожиданно поражает американцев словами: «А меня называли немецким шпионом». Однако беседа тут же вновь обращается к другим темам, и Ленин выражает недовольство, что США не хотят дипломатически признать новое Советское государство.

В последующие дни Сиссон часто размышляет о преподнесенном с улыбкой высказывании Ленина, что его называли немецким шпионом. Не хотел ли советский вождь проверить реакцию американцев, узнать их мнение о подозрениях, которые летом минувшего года сообщали общественности люди Керенского?

Всякий раз, когда в руках Сиссона оказываются новые секретные документы, компрометирующие самого вождя революции, его правительство и партию, он видит перед собой улыбающегося человека. Ленин-шпион — в это Сиссон не верит. Но история с деньгами, видимо, все же достоверна.

С этого столь памятного для Сиссона дня начинаются его трения с Робинсом. Тот испытывает глубокое восхищение Лениным, Сиссон же слышит предостерегающие сигналы из глубин своего сознания. Сиссон не доверяет Ленину. Разногласия двух американцев при оценке личности Ленина вскоре заходят столь далеко, что однажды утром Робинс больше не появляется, как обычно, за столом для совместного завтрака с Сиссоном.

Холод медленно ползет вверх по телу зябнущего Сиссона. Мысль о том, что белые все-таки могут по какой-то причине не забрать их группу со льда, приводит его в неистовство. Тогда оказалась бы тщетной не только вся его контрабанда с документами!

Эдгар Сиссон периодически поглядывает на своего молчаливого курьера — с ним и его ценным пакетиком не должно ничего случиться прежде всех остальных. Однако у норвежца, кажется, хорошее настроение. Постоянное внимание американца представляется ему таинственным и приятным. Нипочем ему, привычному к холоду скандинаву, и погода.

Сиссону приходит в голову, что его российское приключение началось ровно год назад, когда 2 апреля 1917 г. в Вашингтоне президент призвал Конгресс объявить. войну Германской империи. Уже через три дня, 5 апреля, Сенат 82 голосами против шести принял резолюцию об объявлении войны Германии. Назавтра, в Страстную пятницу, США официально объявляют немцам войну, а несколькими днями позже, 14 апреля, правительство США создает Комитет по общественной информации (CPI), своего рода правительственное ведомство информации и пропаганды. Оно должно «эффективно подавать американскую войну», как очень коротко и резко выражается эксперт по рекламе Эрнест Л. Бернайс, назначенный в CPI вместе с подходящими журналистами и публицистами, профессорами высшей школы, специалистами по рекламе и политиками.