Русская Вандея

– Вы казак? Какой станицы? – спросят незнакомца в стольном городе.

– Вы оптовик или в розницу? Чем торгуете? – поинтересуются в Ростове.

У каждого города не только своя физиономия, но и свой характерный язык. Впрочем, теперь здесь говорили на всех языках. Пришельцы с севера, из Петрограда и Москвы, – на английском и французском.

Через гетманскую Украину, через Воронеж и Царицын, по железным дорогам и по неведомым захолустным тропам, с чужими паспортами, но с родовыми бриллиантами, с помощью подкупов и обмана, пробирались сюда обломки рухнувшего строя.

Торговый, сугубо буржуазный Ростов тоже приютил земельную и чиновную аристократию.

– И вы, шерочка, здесь?

– Уже две недели. Ехала под видом жены матроса. Представьте, какой был почет. А потом, около фронта, наняла мужика. Провез в телеге за одну «думскую». Все серебро вывезла.

– Ах! А я крупнейший фамильный бриллиант засунула в рот селедки. Тоже все благополучно.

Родовое серебро и фамильные бриллианты, разумеется, шли на спекуляцию. В области этого «труда» женщины забили мужчин. Мужчины еще жеманились, выпрашивали у Краснова службу в тылах его армий или ехали на тот же промысел в Екатеринодар.

Журналисты, профессора, политические деятели всех мастей здесь тоже искали пристанища и работы. Сюда сунулся Пуришкевич, так как тут проживало много евреев и было кого громить.

Донской Круг взъелся на него. Обиженный думский петрушка перекочевал на Кубань травить Раду.

Здесь энглишмэн А.Ф. Аладьин поражал дам своим английским костюмом и чистым английским выговором.

Здесь преподносил публике свои юморески неунывающий Аверченко.

Здесь…

– Полковник, какими судьбами?

– А? В чем дело?

Оборачиваюсь. Передо мной щупленький человечек с рыженькой бородкой.

– Здравствуйте, Аркадий Евгеньевич.

Это бывшая персона – Эриванский губернатор. Когда-то его губерния входила в мой военно-следственный участок. Частенько встречались в эриванском клубе.

– Вы по своей судебной части?

– По-старому. Сюда приехал из Новочеркасска с выездной сессией. А вы устроились?

– Как же, как же! В Екатеринодаре при особом совещании. Думаю, в случае чего – опять губернаторствовать.

– Стойте… Кажется, в Тифлисе вы прошлой весной зарекались служить на казенной службе. Как ваша комиссионная контора?

Стрельбицкий принадлежал к числу тех, далеко не грозных, помпадуров, про которых Салтыков-Щедрин писал с гримасой брезгливости: «Представлен был высокой особе, и взболтнул. Взболтнул, и понравился. Понравился, и был призван уловлять вселенную».

В 35 лет от роду он уже губернаторствовал в Эривани. Шутка ли, при старом режиме! В pendant к своему возрасту имел 32‑летнего вица, по фамилии Панчулидзева.

Наш общий приятель князь И.Р. Палавандов говаривал иногда:

– И какой вы губернатор? Вам впору быть разве столоначальником, а вице-губернатору вашему – помощником столоначальника.

Злые языки поговаривали, что молодой, романтически настроенный начальник губернии иногда встречал и провожал до дому гимназисток.

После Февральской революции, просидев два месяца в тюремном замке за уничтожение секретных бумаг, этот романтик стал прозаиком. Перебравшись в Тифлис, он открыл, в компании каких-то теплых ребят, комиссионную контору. В разговоре со мной божился, что нет большего счастья, как частное дело.

Но стоило возникнуть Вандее, как он опять готовился уловлять вселенную. Готовился, а не губернаторствовал, потому что в казачьих областях царили свои помпадуры.

В Ростове, например, чинил суд и расправу ставленник Краснова, градоначальник полк. Греков. Его правление не изгладится из памяти ростовских граждан, евреев в особенности. Сенатор С.Н. Трегубов, ревизовавший осенью 1919 года это градоначальство, составил исторический очерк грековского властвования. Частично я познакомился с подвигами полк. Грекова из разных жалоб, поступавших к нам в прокуратуру, а также из бесед с сенатором Трегубовым, бывшим моим профессором, у которого я изучал уголовное право.

Греков изумительно ловко и невинность соблюдал, и капитал приобретал.

– Вы, господин Нейман, хлопочете о чем? Кажется, хотите открыть игорный дом? – мягко спрашивал он посетителя.

– Так точно… Хлопочу уже две недели.

– Так я вам разрешаю. Где ваше заявление? Хорошо. Оставьте его у меня. До свидания.

С головокружительной быстротой появлялся в Ростове новый игорный притон. Владельцы бешеных денег, в жажде сильных ощущений, осаждают его.

Проходило две недели.

Работа в притоне вовсю. Шуршат керенки, донские, купоны займа свободы. Изредка звенит золото и чаще сверкает бриллиант. Нищие вмиг превращаются в мнимых крезов, крезы в настоящих бедняков.

Г. Нейман наживается больше всех.

– Извольте немедленно же удалить публику… Как вы смели?

– Но, г. пристав, мне разрешил градоначальник.

– Ложь… Вот резолюция на вашем заявлении. Видите, черным по белому написано «не разрешаю».

Г. Нейман утром в градоначальстве, с понурым видом и пачкой дензнаков в кармане.

– Ах, простите. Тут вышло недоразумение. Я перечеркну резолюцию. Будьте покойны.