Русская военно-промышленная политика. 1914—1917. Государственные задачи и частные интересы.

В январе 1917 г. ГАУ просило на продолжение строительства 9 млн. руб. (около 6 млн. уже было израсходовано), но Военный совет согласился дать лишь 3 млн., а в мае 1917 г. пришлось «в корне пересмотреть вопрос о постройке Екатеринославского завода». Комиссия бывшего государственного контролера Н.Н. Покровского, учрежденная Временным правительством для пересмотра проектов казенного заводского строительства, «признала необходимым отложить производство строительных работ… на один год», а для хранения скопившегося оборудования поставить «легкого типа сараи».

Учитывалось, что «в связи с обстоятельствами настоящего времени» надо «всемерно избегать крупных расходов казны» (ГАУ ходатайствовало, вместе с «текущими расходами» на строительство, об ассигновании 17 млн. руб.)^{151}.

К тому же в момент, «когда оно (оборудование — 6 тысяч станков. — В. П.) в действительности может потребоваться», покупка «может не оказаться столь выгодной, насколько она представляется выгодной в настоящее время». Более того, «постройка Екатеринославского оружейного завода может быть и вовсе отменена или будет производиться постольку, поскольку это потребуется для переноса в Екатеринослав существующего оборудования Сестрорецкого завода», объясняли в Канцелярии Военного министерства^{152}. В конечном счете из комплекта «Ремингтона» ни один станок в Екатеринослав не попал; «оборудование это впоследствии распродавалось в Америке по частям, конечно за бесценок». Доставлены были «лишь отправленные раньше, купленные мною, — писал Залюбовский, — особо из запасов «Ремингтона» около 150 станков для оборудования ремонтно-механической и инструментальной временной мастерской», они нужны были в первую очередь, еще до установки комплекта. Всего полагалось передать 255 станков на 222 тысячи долларов взамен 9871 из заказанных винтовок^{153}

.

«За недостатком средств» (Залюбовский) правительство приостановило работы, хотя они возобновились, «и притом в спешном порядке», в конце 1917 г. Но затем участь Екатеринославского оружейного завода была окончательно решена: ГАУ позволило комиссии, сооружавшей Воронежский завод взрывателей, взять с екатеринославской стройки кабель, «а также, если окажется возможным… разные хозяйственные предметы, кои окажутся пригодными для завода взрывателей»^{154}. С переходом же 4 апреля 1918 г. власти в Екатеринославе к украинской Центральной раде Залюбовский, возглавлявший строительную комиссию, признал дело окончательно загубленным и предложил ликвидацию[34].

РАОАЗ — ружейный завод

В начале войны в числе первых предпринимателей, просивших содействия казны для устройства частных ружейных заводов, были владелец оружейных магазинов в Москве, Нижнем Новгороде и Самаре А.А. Битков и директор полуказенного Русского общества пароходства и торговли А.К. Тимрот. «Для скорости мы предполагаем, — говорилось в заявлении Тимрота, поданном 15 января 1915 г., — теперь же дать заказ иностранному заводу, обязав его одновременно с изготовлением станков для своего завода поставить также нам необходимые станки и лекала… Для удешевления заграничного заказа необходимо будет поставить условие, что[бы], по изготовлении определенного количества винтовок и по нашему требованию, нам были переданы за условленную плату и в полной исправности их станки, после чего все производство винтовок может быть перенесено нами в Россию с расчетом довести производство до 2000 винтовок в день». Все это обосновывалось идеей о подготовке к ответственному дню, когда произойдет перемена в отношениях с союзниками: «Именно к концу войны и во время конференции мира, когда державы ныне нейтральные могут оказаться нашими врагами, а союзники в некоторых вопросах могут оказаться недоброжелательными, мы должны быть сильнее, чем когда-либо»^{155}.[35]

К этому времени выяснилось, что развертывание ружейного производства на казенных заводах наталкивается на затруднения. На 30 сентября 1914 г. Тульскому заводу недоставало станков и лекал для выпуска стволов и замочных частей более 600 шт. в день. Сестрорецкий завод, как и 20 лет назад, питался энергией от водяных колес. Летом 1915 г. недостаток воды в озере не позволял одновременно работать всем мастерским, и только тогда дело подошло «к замене водных турбин, ставятся нефтяные двигатели», — писали рабочие в жалобе на администрацию Сестрорецкого завода^{156}.

Проект Тимрота по распоряжению Николая II обсудило 19 января 1915 г. совещание под председательством помощника военного министра Вернандера, и оно признало проект несостоятельным; вскоре было отклонено и предложение Биткова — «как недостаточно разработанное и в малом масштабе».