Русская жизнь-цитаты 21-31.12.2023

Левада-Центр : Великая простота,"Если в советское время выражение «всесильные органы» могло встретить возражение — они, мол, под контролем Политбюро, — то в нынешних условиях такого не возразить.  Советский период истории можно представить как борьбу этого третьего аппарата за то, чтобы стать первым. Почти получалось несколько раз, с Андроповым уже вроде получилось, но… А теперь все твердо определилось. Как говорят знающие люди, центр принятия главных решений теперь там. И этому аппарату пришлось, в свою очередь, формировать отделы сообразно курируемым отраслям. Впору вернуть название государственного политического управления.  Такова логика строя, установленного даже не дедами, а прадедами этих людей. Прадеды говорили на ином языке, считали себя коммунистами и намеревались распространить этот порядок по всему миру, называя это мировой революцией. Ну не по всему, так по доступной его части. Правнуки, как показали последние времена, эту идею не прочь реализовать.  Но это во внешней политике. И во внутренней логика их власти привела к повтору прадедовской линии.  Вот здесь мы возвращаемся к вопросу о простоте. Много раз уже указывали на сходство двух волн исхода: той, что означена символом «философский пароход», и нынешней, связанной с СВО. На судьбу российских университетов, репрессии против профессоров и преподавателей в иные советские годы — и теперь. На запреты пьес и книг в советские годы и теперь.  Чего добивалась власть тогда и чего добивается она теперь? Она добивается простоты.  Очень короткое, так сказать, кибернетическое объяснение состоит в том, что созданная еще в прадедовские времена форма правления устроена так, что высший управляющий блок может управлять системой, что подлежит его управлению только при условии, что управляемая система не сложнее его собственной.  Большевики, защитники «простого народа», сами во многом из «простых», не могли управлять той наукой, той философией, той системой образования, которую они застали, взяв власть.  Они даже этого не осознавали, они естественным для себя образом решали: простому народу (он же «пролетариат», «трудящийся класс» и т.п.) это не нужно. Или вредно, или враждебно. И без сожаления расставались с тем, что не считали ценным. И с теми. Хорошо если отпускали, а то пускали в расход.  Труднообъяснимые с точки зрения логики пользы и национальных интересов конкретные действия по уничтожению ученых, конструкторов, инженеров в ущерб тому, что считалось самым главным — обороноспособности и военной мощи, — объяснимы в целом, если видеть ту же цель снизить сложность. Аппарат этими действиями упрощал систему до адекватной ему. Цена не была важна. Он сохранял главное — свою собственную власть.  Этими репрессиями он не подвергал ее опасности (а поверить в свое тотальное поражение от внешнего врага он не мог). То, что аппарат уничтожал свои собственные кадры, волну за волной, тоже не подрывало его власть как таковую. (Суть, настаиваем мы, в том, что сохранялась власть аппарата, а не власть единственного начальника, он в данном случае сам — исполнитель.)  Ныне вялая реакция на бегство айтишников, явное согласие на бегство всяких иных специалистов, учителей, преподавателей, которое идет рука об руку с вмешательством в атмосферу культуры, в дух вузов и школы, говорит о том, что приобретаемая пустота-простота властям дороже, чем смутно чуждая им сложность.  Направившись в Украину, как некогда в Прагу, они показали своим, что той свободной, а потому неконтролируемо сложной жизни, которая намечалась, там не должно быть, а здесь уж точно не будет.  Мы говорили о вещах, которые всем известны. Мы говорили о том, как тоталитарные режимы не терпят свободную мысль, как они не останавливаются перед репрессиями и т.д. Эти давно известные схемы объяснения нам захотелось заменить на несколько иные.  Мы не хотим представить дело так, что люди с низким IQ изгоняют людей с высоким, что необразованные гонят образованных, что те, кто не освоил компьютер, гонят освоивших. Мы даже не хотим сказать, что управляющий аппарат сам устроен примитивно. Нет, бюрократия сама для себя весьма сложная и запутанная система. Но способ управления, на который она способна, имеет ограничения по сложности. И под эти ограничения он и подгоняет управляемых.  А способ управления возник исторически. Тот тип бюрократии, который сложился в исторических условиях Гражданской войны в России, многое взял от тогдашнего армейского типа командования. Вероятно, надо особо оценить роль Троцкого. Он, будучи штатским, командовал армиями, а в штатскую, мирную жизнь вводил военные порядки.  Командование множеством разных людей с их индивидуальностями, судьбами и пр. — такое командование, которое считалось нормой и идеалом военного управления тогда, — предполагало, что вся сложность индивидуальностей должна быть уничтожена униформой и строем, всеобщим единообразием движений, подчинением приказу без обсуждения — то есть простотой.  Эта социальная модель легла в основу системы, которую и через много лет назовут «административно-командной». Назвали тогда, когда была предпринята попытка от нее избавиться. Из трех аппаратов, о которых говорилось выше, два были деконструированы, третий ослаблен, но сохранен.  Ельцин, разрушитель второго аппарата — КПСС, уходя с политической сцены, вызвал на эту сцену оный третий. Вопрос, зрителями какого акта мы являемся…",Левада-Центр : Великая простота,https://www.levada.ru/2023/12/26/velikaya-prostota/?fbclid=IwAR1b87HDztzqt5Bpp1wOwGEMxctA8Bf5eAzAlDho6db1OLh2n7Ln3_AQ5tE,2023-12-29 11:52:06 -0500