Читаем Русская жизнь-цитаты-7-14.11.2020 полностью

Холмогоров Егор - Есть любимая фигура советистского дискурса: если...,"Есть любимая фигура советистского дискурса: если бы не революция ты бы лаптем щи хлебал, мы бы не стали профессорами и академиками, а так заработали социальные лифты. К этому аргументу любили прибегать даже довольно значительные прокоммунистически настроенные люди вроде Александра Зиновьева. Тут есть два аспекта. Первый более очевидный. Эти ребята из социального лифта почти всегда заняли чье-то место. Место убитых, брошенных в лагеря, сосланных, изгнанных, выброшенных вон из профессии, превращенных в лишенцев. И эта радость своему ""социальному лифту"" напоминает знаменитый мем про ""Хорошо что хозяев расстреляли"". При этом в большинстве случаев на место более талантливых и образованных пришли менее талантливые и образованные. Общественное благо от этого мнимого социального лифта тоже проиграло. Но этот аспект социальной дарвинистской конкуренции понятен. Важнее второй аспект. Никому из советских даже не приходит в голову аргумент от социальной кооперации и традиции. Благодаря социальному разгрому, убийствам и исходу они лишились возможностей учиться у корифеев и светочей, сотни научных традиций прервались. Они не смогли стать лучше чем они есть, потому что не нашлось Учителей. Никто из них не говорит: ""Как жаль, что в римской эпиграфике мой учитель не Ростовцев"", ""Как жаль, что я не смог учиться математике у Егорова"", ""Как жаль, что мне не довелось повстречаться с Вавиловым"", ""Как жаль, что я не смог под руководством Любавского написать диссертацию о колонизации Поволжья"", ""Как жаль что в фонологии я разбирался без Трубецкого и Якобсона"", ""Как жаль что византийские рукописи теперь нельзя изучать с Бенешевичем"". Советские лишились возможности получить громадные приращения к знаниям у настоящих учителей. Лишились возможности с их помощью вырасти в полный рост. Тот же Зиновьев не понимал, что он благодаря ""Великому Октябрю"" не ""получил возможность заниматься философией"", а лишился возможности изучать философию под руководством Ивана Ильина. И вот эта вот хрюкающая радость по поводу захваченного места под солнцем в сочетании с отсутствием всякого сожаления о недостигнутом Познании обнажает качество того человеческого материала, который вынес с собой наверх большевизм.",Холмогоров Егор - Есть любимая фигура советистского дискурса: если...,https://www.facebook.com/holmogorov.egor/posts/10225239541041098,2020-11-10 01:16:02 -0500

"""Президент Российской Федерации может быть... - Serguei Parkhomenko","предполагается, что в отношении бывшего президента необходима та же точно процедура импичмента, что и в отношении действующего президента. Прекрасное новое слово в истории мирового государственного строительства и конституционного права. Это означает, что никакого импичмента - с использованием законной процедуры - не будет ни в первом случае, ни во втором. А будет лишение полномочий (и, соответственно, неприкосновенности) каким-то иным способом. Вне всякого правового описания. Ну, что же. Сами себя загоняют в этот тупик. Или в ту самую дренажную трубу под шоссе. Такая труба в каждой стране однажды находится. Форма трубы бывает самая разная. Но суть ее одна и та же.","""Президент Российской Федерации может быть... - Serguei Parkhomenko",https://www.facebook.com/serguei.parkhomenko/posts/10223336419308177,2020-11-10 01:17:19 -0500

Перейти на страницу:

Похожие книги

Кафедра и трон. Переписка императора Александра I и профессора Г. Ф. Паррота
Кафедра и трон. Переписка императора Александра I и профессора Г. Ф. Паррота

Профессор физики Дерптского университета Георг Фридрих Паррот (1767–1852) вошел в историю не только как ученый, но и как собеседник и друг императора Александра I. Их переписка – редкий пример доверительной дружбы между самодержавным правителем и его подданным, искренне заинтересованным в прогрессивных изменениях в стране. Александр I в ответ на безграничную преданность доверял Парроту важные государственные тайны – например, делился своим намерением даровать России конституцию или обсуждал участь обвиненного в измене Сперанского. Книга историка А. Андреева впервые вводит в научный оборот сохранившиеся тексты свыше 200 писем, переведенных на русский язык, с подробными комментариями и аннотированными указателями. Публикация писем предваряется большим историческим исследованием, посвященным отношениям Александра I и Паррота, а также полной загадок судьбе их переписки, которая позволяет по-новому взглянуть на историю России начала XIX века. Андрей Андреев – доктор исторических наук, профессор кафедры истории России XIX века – начала XX века исторического факультета МГУ имени М. В. Ломоносова.

Андрей Юрьевич Андреев

Публицистика / Зарубежная образовательная литература / Образование и наука
Свой — чужой
Свой — чужой

Сотрудника уголовного розыска Валерия Штукина внедряют в структуру бывшего криминального авторитета, а ныне крупного бизнесмена Юнгерова. Тот, в свою очередь, направляет на работу в милицию Егора Якушева, парня, которого воспитал, как сына. С этого момента судьбы двух молодых людей начинают стягиваться в тугой узел, развязать который практически невозможно…Для Штукина юнгеровская система постепенно становится более своей, чем родная милицейская…Егор Якушев успешно служит в уголовном розыске.Однако между молодыми людьми вспыхивает конфликт…* * *«Со времени написания романа "Свой — Чужой" минуло полтора десятка лет. За эти годы изменилось очень многое — и в стране, и в мире, и в нас самих. Тем не менее этот роман нельзя назвать устаревшим. Конечно, само Время, в котором разворачиваются события, уже можно отнести к ушедшей натуре, но не оно было первой производной творческого замысла. Эти романы прежде всего о людях, о человеческих взаимоотношениях и нравственном выборе."Свой — Чужой" — это история про то, как заканчивается история "Бандитского Петербурга". Это время умирания недолгой (и слава Богу!) эпохи, когда правили бал главари ОПГ и те сотрудники милиции, которые мало чем от этих главарей отличались. Это история о столкновении двух идеологий, о том, как трудно порой отличить "своих" от "чужих", о том, что в нашей национальной ментальности свой или чужой подчас важнее, чем правда-неправда.А еще "Свой — Чужой" — это печальный роман о невероятном, "арктическом" одиночестве».Андрей Константинов

Александр Андреевич Проханов , Андрей Константинов , Евгений Александрович Вышенков

Криминальный детектив / Публицистика