Русская жизнь-цитаты 7-14 декабря 2023

Между страхом и ужасом | Colta.ru,"Вспоминается высказывание молодой поэтессы Варвары Недеогло в связи с обвинениями русских в имперстве и путинизме. В ответ на вопрос «Где вы были, когда Путин пришел к власти?» она написала: «Когда Путин пришел к власти, я сидела на красном пластмассовом горшке» (цитирую по памяти). Я, правда, этим похвастаться не могу. Когда Путин пришел к власти, мне было 26 лет, и я думала, что СССР уже побежден и нужно просто «делать свое дело», а не заниматься «какой-то» политикой. Крики ужаса тех, кто постарше, тех, кто говорил, что КГБшник у власти приведет страну к катастрофе, отметались с иронической улыбкой, а тех из них, кто выходил на площади с плакатами, называли «демшизой» и не очень-то привечали, считали фриками… У моего поколения (по крайней мере у многих его представителей) политическая железа формировалась медленно. А когда сформировалась — было уже поздно.  Виновата ли я в этом случае? Ответственна ли я за происшедшее? Не получается ли так, что я, покинув Россию, пыталась убежать от возлагаемой на меня вины? Снять юридическую ответственность за российское гражданство? Что-то переиграть? Не было ли мне обидно, что, несмотря на мою позицию, несмотря на все митинги, на которые я ходила, я все равно буду всего лишь «русской», которая «как они все» и «виновата в действиях преступного государства». Отчасти да, признаюсь. Мне не хотелось тащить на себе вину, которой я не чувствовала. Я чувствовала не вину, а только страх и ненависть. Ненависть к тем, кто заставляет меня испытывать этот страх. Объем страха выявлялся постепенно, по мере «отмокания» от жизни в России. Вот я перестаю внутренне сжиматься и мысленно придумывать оправдания, увидев подходящего ко мне полицейского. Вот я пишу слово «война» в фейсбуке без сопровождающих это действие судорог самоцензуры. Вот я преподаю в зуме и просто говорю, не одергивая себя и не думая: «Что мне за это будет?» Живя внутри России, мы даже не чувствуем, насколько мы несвободны. Репрессивная власть иррациональна и непредсказуема, ее действия рандомны. «Не опасно ли приезжать в Россию?» — спрашивают друг друга участники релокантских чатов. «Нет, не опасно. Ну то есть тебя либо задержат. Либо не задержат». В этом тактика российской власти напоминает тактику террористов, с которыми она столь ретиво борется. Удивительно прослеживать пути, которыми обещание «мочить в сортире» приводит к аресту Евгении Беркович… Россиянин должен не знать, чего ему бояться, чтобы бояться всего — на всякий случай. Тогда он в какой-то момент расслабляется, теряет бдительность, тут его хвать — и в суд. Но будем ли мы винить репрессированных? За недальновидность, за недостаточную борьбу с режимом, за то, что не уехали вовремя? За действия самого этого режима (они же граждане РФ). Да мало ли за что?  В логике конструкции, где обвинение строится на включении обвиняемого в одно из двух противопоставленных множеств, есть изъян. Предельным следствием ее применения будет то, что младенцы оказываются «справедливо» обвинены или наказаны за ту страну и эпоху, в которой им не посчастливилось родиться. В цикле стихов поэта Германа Лукомникова, написанном после 24 февраля, есть короткое, но очень показательное стихотворение: «Был я гений и талант, это вехи пройдены, а теперь я оккупант и предатель родины». Смех смехом, но короткий текст стихотворения обнаруживает логику неисключенного третьего, в которой для корректного определения ситуации требуется небинарная система различений…",Между страхом и ужасом | Colta.ru,https://www.colta.ru/articles/specials/29743-na-segodnya-evgeniya-vezhlyan-mezhdu-strahom-i-uzhasom?fbclid=IwAR0r2YDHvr-4WRx4wKgiuWAR5nMHE673qE_M23SN4fd48z_BtUZLXJv0NoM,2023-12-13 02:40:58 -0500