Русская жизнь-цитаты-декабрь 2018

Я не вижу, чтобы присутствие в СПЧ являлось участием в публичной политике в том смысле, в каком это обычно понимают. Я все-таки никуда не баллотируюсь, не приобретаю в руки никаких властных рычагов. Что касается великих репутационных рисков ассоциации с властью, мне уже поздно об этом беспокоиться: моим первым местом работы в 1996 году была муниципальная государственная служба, я много лет проработала в Государственной думе, я советник государственной службы Российской Федерации первого класса, в академии я работаю с 2013 года. Так что я не какая-то гуманитарная фиалка, которая случайно попала во властные коридоры. Я их всех знаю, я знаю, что у них в голове, но они не знают, что в голове у меня, и в этом разница между нами. Тут я не особенно опасаюсь, что меня затянет зловещая бездна какой-то там политической или околополитической жизни.

Но тень исследователя падает на предмет исследования, есть такое дело. Есть опасность для эксперта, который попадает внутрь и становится инсайдером, это правда. Но все-таки я от них денег не получаю, и это великий рычаг свободы (или несвободы, если вы смотрите с другой стороны). Степень моего аппаратного влияния равна ничему. Если я обращаюсь к более или менее широкой аудитории, то государство мне в этом никак не помогает. Я обращаюсь через социальные сети, через YouTube, а не через что-то другое. Ну, а если с советом начнет происходить что-то нехорошее, всегда можно выйти. Пока поглядим, пока все только начинается.

https://www.znak.com/2018-12-24/ekaterina_shulman_o_tom_kak_menyalis_otnosheniya_obchestva_i_vlasti_v_2018_godu

Марат Гельман:”Недовольных выдавливают из страны, да они и сами уезжают, увозят капиталы и таким образом внутри страны оппозиция малочисленна и лишена ресурсов.

российская власть, полагаю, только сейчас завершила транзит от недодемократии к авторитарному обществу.

Наиболее стойкие будут выгорать, уезжать. Приспособленцы делать карьеры, получать доступ к ресурсам.

близок к позднему Брежневу тем, что уже мало что контролирует в стране, неадекватно оценивает ситуацию, используется ближним кругом. Все ждут его смерти. Но разница в том, что дееспособен. И там, где интерес не потерял (во внешней политике в первую очередь) еще может натворить беды.

Близок к Гитлеру. Главное — идеология реваншизма. Не проговоренное поражение СССР в холодной войне — его ресурс внутри страны. Увы ни Горбачев, ни Ельцин не подвели открытого и честного итога 70-ти годам советской власти. И в результате вместо “Россия встает с колен и вливается в мировое сообщество” мы получаем “СССР возвращается и хочет пересмотра итогов холодной войны”. Ну и в дополнение аналогия Крым — Судеты, милитаризация бюджета, презрение к европейским политикам как к “безвольным” или “меркантильным”. Но при этом никакого антисемитизма, национализма и вообще никаких идей кроме возврата к прошлому.

Впереди долгий период ежедневной, рутинной борьбы добра со злом.

https://nv.ua/opinion/vremja-sojuznik-putina-kakoj-stala-rossija-v-2018-m--2515115.html

Новогодний фестиваль “Синий филин” с Путиным, Трампом, Меркель и другими! — “Заповедник”, выпуск 55- Ежегодный фестиваль “Синий филин” объявляется открытым! Церемонию награждения проводят звери нашего Заповедника. Гости и победители поют песни о самых громких событиях уходящего года в России и в мире. Путин, Меркель, Трамп, Песков, Медведев, Захарова, Лавров, Матвиенко, Асад, Макрон, Нетаньягу, Сечин, Володин — все они в нашем предновогоднем выпуске!

Инфоповоды:

- Событие года — постоянные уверения РФ, что “Мы тут ни при чем”

- Событие года — поддержка Германией Северного потока-2

- Событие года — пенсионная реформа в РФ

- Событие года — ситуация в Сирии

- Событие года — непредсказуемая политика Трампа

https://www.youtube.com/watch?v=vBAFkrCPZso

Альфред Кох:”реализовывать чистый и беспримесный концепт, широко известный в мире как “идеи чучхе”

Существование в режиме “судана” в наших широтах и на наших просторах — невозможно. Особенно если участь, что нынешняя власть, даже оказавшись в “суданском” контексте, будет до последнего цепляться за свою ракетно-ядерную дубинку. А эта дубинка мало того, что будет высасывать последние соки из нашего таежного “судана”, но и требует совершенно не свойственной ему технологической культуры.

Таким образом, упомянутый выше рывок-скачок-прыжок или, как теперь модно говорить, “прорыв” (с необходимостью которого согласен и Путин) — безальтернативен.

Но вот тут начинаются разногласия. Большинство этих самых заинтересованых лиц считают, что этот прорыв невозможен без нормальных отношений с Западом. Даже не потому, что мы разделяем его ценности, а потому, что технологические инновации и их финансорование без Запада — невозможны. Ни в области технологий, ни с точки зрения рынка капиталов Западу нет альтернативы.

Однако Путин (пожалуй здесь он находится практически в гордом одиночестве) — считает, что такой прорыв возможен и при нынешних (или даже худших) отношениях с Западом.