Русские друзья Шанель. Любовь, страсть и ревность, изменившие моду и искусство XX века

В августе 1919-го Дягилев и Мясин провели несколько недель в Неаполе. Кроме представлений в театре Сан-Карло, они часто бывали в маленьких «народных» театрах, которые, как и двести лет назад, давали спектакли на площадях. Артисты выступали с марионетками в руках, в костюмах персонажей «комедии дель арте», они пели, танцевали, импровизировали, пародировали известных политиков и прохожих. Такие уличные театры сохранились лишь на юге Италии.

У Мясина появилась мечта – создать нечто подобное балету «Петрушка» на музыку Стравинского, но в стиле народной неаполитанской комедии, сделать яркую современную постановку, каких еще не было на европейских театральных подмостках. В Неаполе знакомства позволили Сергею Павловичу найти в разделе редких рукописей Национальной библиотеки неоконченные произведения Перголези; копии с них Дягилев торжественно преподнес Мясину в дар.

Преобразовать музыку барокко в «современную» так, чтобы Леонид смог в полной мере проявить талант постановщика, решил Дягилев, сможет как раз автор «Петрушки» – Игорь Стравинский. У композитора идея не вызвала энтузиазма, ему не хотелось быть и прослыть «интерпретатором» и «аранжировщиком» классики – он дорожил репутацией революционера в музыке. Но Дягилев, как обычно прибегнув к сложной комбинации лести, увещеваний и посулов, смог добиться своего: Стравинский взялся за работу.

* * *

Сергей Павлович надел с помощью Беппо рубашку и светлые брюки, потом слуга помог зашнуровать Дягилеву высокие ботинки из мягкой кожи. Подтягивая живот, импресарио сумел застегнуть жилет, потом попробовал влезть в сюртук, но тот не налезал.

– Не надо, слишком жарко, – он бросил сюртук на руки итальянцу. – П-пожалуйста, Беппо, принеси холодного попить. Какой день у нас, среда? Тогда галстук неси синий в зеленый горох. И духи, ту бутыль, что на полке справа стоит. А сначала сходи и узнай, где Леонид.

– Месье и мадам Серт пришли, – доложил Василий.

– Здравствуй, мой Серж, любимый, – Мися Серт, дама с немного оплывшим лицом, бросилась Дягилеву на шею. – Счастлива, что застали тебя в Риме.

Дягилев отстранился, потом снова, очень крепко, обнял Мисю – мягкую, нарядную и душистую.

– Долго будете обниматься? – Хосе-Мария Серт, похожий на гладиатора из варварской страны, огромный, с лысой, очень гладкой головой и лицом, заросшим черными волосами, взял стул и уселся на него верхом около парапета террасы.

– Люблю тебя, люблю, – шептал Дягилев Мисе, но тут же страдальчески сморщился. – Ты разве не могла мне написать? Хотя бы один раз за эти месяцы?! Вот почему я тебя ищу всегда… только я!

– Ага, не могла, представь себе! Мы жутко долго уже ездим. Сама не помню, как меня зовут и где я.

– Вы же на яхте вроде поплыли?

– Передумали и вернулись. Тоше стало скучно. Потом решили на авто показать Италию маленькой Коко, – объяснил Серт, не поворачивая головы.

– Кому? – поморщился Дягилев.

– Моя новая подруга, – пояснила Мися. – Она вообще в жизни еще ничего не видела. Посмотри, Серж, на мою прическу – мы с Коко обе постриглись. О! У нее драма, жуткая, расскажу потом… Жожо показывал ей города и остальное, а мне пришлось таскаться с ними. У тебя тоже жарко, Дяг! Не могу-у, – Мися закатила глаза. – Беппо, мне воды со льдом и белого вина! Неси просекко, пожалуйста! – звонко приказала она, упав на подушки дивана. – Ты похудел, мой Серж…

– Ты смеешься, это не так, – смущенно протянул Сергей Павлович, украдкой опустив глаза на свой живот и расправив платок в нагрудном кармане. – Почему всегда шутишь надо мной?

– Коко ждет нас через пятнадцать минут, не засни тут, Тоша, – Серт говорил по-французски с сильным каталонским акцентом, из слов получалась картавая каша.

– Хотите сразу меня покинуть? – взмолился Дягилев. – Так нельзя, Мися! Ты мне нужна сейчас! Миленькая, надо поговорить!

– Да я не ухожу. Жожо, слышишь меня? Гуляйте с Коко по жаре без меня, – Мися приоткрыла один глаз, удостоверилась, что муж послушно ушел, стянула с головы шляпку и запустила в угол. – Серж, ну подойди, поцелую еще раз.

Сергей Павлович погладил Мисю по остриженным волосам, поцеловал ее пальцы и сел в кресло рядом.

– Вот и очень хорошо, – мурлыкала Мися. – Надоело по музеям ковылять, там воняет плесенью, все я видела тысячу раз. А Беппо куда делся? Просила же!

Слуга с подносом уже был в комнате; он молча поставил напитки, лед, вазу с клубникой на столик.

– Знаешь, у моего Беппо в феврале умерла жена, наша добрая Маргарита… я плакал, так страдал, будто потерял близкого, – шепотом сказал Дягилев, когда слуга вышел. – А тут еще этот сезон, который будет. Тринадцатый! Я не знаю, что делать, Мися, – тринадцатый, представляешь?!

– Сделай ты его четырнадцатым, ага, подумаешь. Бедный мой, ты такой добрый всегда, такой добрый… я соскучилась, Серж… вы здесь с Лёлей?

– Да. А впрочем, не знаю, мне кажется теперь, что я все время один, – Сергей Павлович поправил монокль, сверкнув перстнем. Черные крашеные волосы подчеркивали бледность его лица и яркую, единственную седую прядь, из-за которой в труппе за глаза Дягилева называли «шиншиллой».

– Где Лёля?