Русские гусары. Мемуары офицера императорской кавалерии. 1911—1920

В нашем эскадроне лошади были вороной масти. Вообще масти лошадей в гусарских полках были строго регламентированы, и это старались соблюдать даже в военное время. Итак, в 1-м эскадроне были крупные вороные, во 2-м – вороные в белых «чулках» и с белыми «звездочками» на лбу; в 3-м и 4-м – гнедые; в 5-м – караковые; в 6-м – крупные вороные с отметинами. У драгун были лошади гнедой масти, а у улан гнедые, вороные и рыжие. У трубачей всех полков были лошади серой масти. Несмотря на это, в моем 1-м эскадроне было несколько лошадей с белыми отметинами. Они были настолько хороши, что, стараясь заполучить их, командир эскадрона пренебрег правилами. На время проведения смотров белые отметины закрашивались черной краской. Гусары в синих доломанах и кирпично-красных чакчирах (гусарские штаны прямого покроя со штрипками) с пиками в руках на вороных лошадях являли собой, en masse[16], поразительную картину.

Меньшиков, как любой хороший помещик, любил, чтобы его солдаты и лошади имели здоровый, цветущий вид; лошади 1-го эскадрона заслужили в полку прозвище «киты», такие они были здоровые и упитанные. И дело было не только в хорошей кормежке. Если, к примеру, молодой корнет отдавал приказ взводу пустить лошадей в галоп, к нему тут же подбегал унтер-офицер и объяснял, что по такой-то причине (как правило, абсолютно непонятной) лошади должны идти рысью. В связи с этим у нас возникли определенные трудности в начале войны, но на смотрах мы выглядели потрясающе. Помимо обычной дневной порции: девять фунтов зерна и девять фунтов сена, лошади получали оставшийся у солдат хлеб. Молодые солдаты, не привыкшие у себя дома к ежедневной порции мяса, поначалу ели меньше хлеба, чтобы покормить лошадей. Наши солдаты с мешками из рогожи даже ходили к казармам гренадер за остатками хлеба.

Лошадей для армии покупали по всей России, но многие из наших вороных лошадей прибыли с Дона, где чистокровный, породистый жеребец, если я не ошибаюсь, стоил всего три рубля. Армия покупала все их потомство, четырехлеток, за 400 рублей, что, естественно, было выгодно местным заводчикам. Этих лошадей направляли в один из так называемых резервных полков, которые были не чем иным, как тренировочным лагерем, который поставлял обученных лошадей в разные полки. В этом лагере лошадь проходила годичный курс обучения. Лучшие лошади предлагались офицерам за 450 рублей. Я приобрел своего любимого коня по кличке Москаль из такого специального воинского резерва. Я прошел с ним всю войну, и он служил мне верой и правдой. Я расстался с Москалем через полгода после революции, когда дезертировал из полка, примкнувшего к большевикам. За время службы я несколько раз менял лошадей. У офицера должно было быть, как минимум, две лошади. Из всех остальных лошадей я запомнил гнедого по кличке Жук, который традиционно являлся лошадью командира эскадрона. Я получил его по наследству, когда стал командовать эскадроном, в котором начинал службу в качестве корнета.

Всем лошадям, закупленным армией в течение одного года, давали клички, начинавшиеся с одной и той же буквы. Буквы следовали в алфавитном порядке, поэтому, зная кличку лошади, можно было определить год ее приобретения. Лошади служили восемь лет, а затем продавались с аукциона; к тому времени им было двенадцать лет. Но поскольку многие молодые лошади не подходили для службы, были лошади, которые оставались в армии более восьми лет, поэтому ежегодно перед аукционом им меняли клички. В 1-м эскадроне к началу войны было три двадцатилетние лошади, причем одна из них, жеребец по кличке Вист, оставалась все еще сильным конем.

Многие крестьяне близлежащих деревень, как и московские извозчики, имели лошадей, прежде служивших в нашем полку. Всякий раз, когда на глаза попадалась вороная лошадь, казалось, что на ней некогда скакал гусар.

В пожарном депо нашего района тоже были вороные лошади, но это были тяжеловозы, которых сложно перепутать с кавалерийскими лошадьми. Правда, однажды пожарные привели всех в замешательство. Это произошло еще до моего зачисления в полк. У тыловой службы выдался тяжелый месяц: пришлось доставлять сено, закупленное полком в подмосковных деревнях. Лошади устали, отощали и выглядели не слишком презентабельно. Но тут неожиданно объявили о проведении смотра. Тогда предприимчивый начальник тыловой службы решил позаимствовать лошадей в пожарном депо, и, ко всеобщему удивлению, тяжеловозы промчались во весь опор.

– Я никогда не видел таких обозов! – в восторге воскликнул генерал.