Русские князья при дворе ханов Золотой Орды

Наиболее яркие оценки власти ордынского хана содержатся в летописных источниках при описании событий в Курском княжестве, помещенных в Лаврентьевской и Симеоновской летописях под 1283–1284 годами. В. А. Кучкиным установлено, что эти события относятся к 1289–1290 годам[9]. Суть их в том, что ордынский откупщик дани Ахмат выступил организатором двух слобод, которые располагались в пределах Курского княжества, и туда начало стекаться местное население. Этот вызвало протест местных князей — Олега Воргольского и Святослава Липовичского. Они отправились с жалобой к хану Тула-Буге, который дал им войско для разорения слобод. Однако баскак Ахмат привел карательную экспедицию от Ногая, который возглавлял в то время второй политический центр в Орде и имел напряженные отношения с Тула-Бугой. В ходе дальнейшей борьбы князья Олег и Святослав погибли.

Описывая эти события, автор повествования неоднократно подчеркивает, что судьбами русских земель распоряжается ордынский хан: «Князь Олег иде въ орду… с жалобою къ царю Телебузе»[10]; при описании спора князей Олега и Святослава говорится: «Со мною еси ко цесарю не бежал» и «ныне затерял еси правду мою и свою ти не идешь ни к своему цасарю ни к Ногою на исправу»

[11]. Таким образом, верховными распорядителями земель и правом суда являются ордынские правители — хан Тула-Буга и Ногай.

В то же время галицко-волынский летописец характеризует ситуацию несколько в ином ключе. Описывая возвращение князя Даниила от Батыя, южнорусский книжник подчеркивает, что честь татарская — злее зла: «О, злее зла честь татарская! Данилови Романовичи), князю бывшу велику, обладавшу Рускою землею: Кыевом и Володимеромъ и Галичем со братомъ си, инеми странами, ныне седить на колену и холопом называетъ ся! И дани хотять, живота не чаеть. И грозы приходять. О, злая честь татарьская!.. Злобе бо их и льсти несть конца. Ярослава, великого князя Суждальского, и зелием умориша, Михаила, князя Черниговьского, не покланившуся кусту, со сдрим боярином Федоромъ, ножем заклана быста»[12].

Правда, в одной из последних частей Галицко-Волынской летописи, в так называемом «летописце Владимира Васильковича»[13]

, охватывающем события с 1272 по 1289 год, автор, которым считается епископ Евсигиний, более нейтрально, в сравнении со своими предшественниками, высказывается об ордынской зависимости. Так под 1274 годом в летописи отмечается, что ханом Менгу-Тимуром была удовлетворена просьба князя Льва. В результате Лев Данилович получил в свое распоряжение ордынские войска во главе с воеводой Ягурчином для ведения военных действий в Литве. Кроме того, по распоряжению хана к объединенным войскам были обязаны присоединиться Роман Брянский со своим сыном Олегом и Глеб Смоленский. Авторское отношение к сложившемуся положению дел отразилось во фразе: «Тогда бо бяху вси князи в воли в тотарьской»[14].

Довольно подробно автор определяет положение русских княжеств при описании событий, помещенных под 1287 годом. Тогда ордынский хан Тула-Буга и его брат Алгуй совершили поход на Польшу, а русские князья обязаны были участвовать в походе. Автор говорит о положении русских князей: «Тогда бяхуть вси князи русции в воли татарьской, покорени гневом Божиим»[15]. В другом месте летописец отмечает: «Тогда же бяху вси князи в неволе татарьской»

[16]. Таким образом, по мнению автора «летописца Владимира Васильковича», наказанием за прегрешения православных были «воля татарская» и «покорение гневу Божию».

В «Повести о житии Александра Невского» о взаимоотношениях Руси и Орды говорится трижды. Впервые, подчеркивая международное значение князя Александра и в то же время отмечая данную Богом ордынскому хану власть, автор отмечает, что Бату-хан (Батый) («царь с восточной стороны». — Ю. С.) «слышавъ Александра тако славна и храбра, посла к нему послы и рече: "Александре, веси ли, яко Богъ покори ми многы языкы? Ты ли един не хошеши покорити ми ся? Но аще хощеши съблюсти землю свою, то приеди скоро к мне и видиши честь царства моего"»[17]

.

Второй эпизод связан с изгнанием с владимирского стола брата Александра Андрея, на которого «разгневася царь Батый»[18].

Третий раз тема русско-ордынских отношений всплывает в связи с последней поездкой князя в ставку хана. По данным «Жития…», «бе же тогда нужда велика от иноплеменник, и гоняхут христианъ, веляще с собою воиньствовати». Князь же Александр «поиде к цареви, дабы отмолити людии от беды»[19]. На обратном пути из Орды Александр умирает.

Для поставленного вопроса важно, что во всех трех эпизодах в качестве верховного распорядителя русских земель рассматривается именно ордынский хан. Более того, его власть исходит от Всевышнего, что делает Батыя божественным орудием, а сопротивление ему становится противодействием воле Господа.