Русские на Афоне. Очерк жизни и деятельности игумена священноархимандриата Макария (Сушкина)

Но увы! Михаил Иванович жестоко ошибся в своих ожиданиях. Жизнь казанская если не была хуже петербургской, то уж во всяком случае не лучше этой последней. Характер брата Василия Ивановича во многом напоминал характер его отца, через суровую школу которого он прошел и от которого успел многое позаимствовать для своей будущей деятельности даже и несимпатичного. К тому же Михаил Иванович далеко не был симпатичен своему старшему брату[12]

. Неудивительно поэтому, что жизнь казанская казалась положительно несносной для Михаила Ивановича, так как повторились те же огорчения и приятности, какие он пережил в Петербурге, но с той разницей, что там все это выходило от отца, беспрекословное повиновение которому он считал для себя святою обязанностью, а здесь карающим лицом являлся его родной брат всего несколькими годами старше его. Нетрудно понять разницу и внутреннего душевного состояния в обоих положениях. «Брат меня обижал на каждом шагу, – читаем мы в дневнике, – и даже позволил (т. е. обижать) Александру», племяннику дяди Михаила Дионисьевича, приехавшему вместе с ними из Москвы. «В мае месяце мы, – говорится далее, – переехали на сушильный завод. Там жил грустно. Брат возложил на меня приемку кож и разборку, не показывая (т. е. как это делать). За самую безделицу строго взыскивал. Наконец мы ошиблись планом кожи, но поистине ошибся Александр, а вину свалили на меня. Когда у нас бывали гости, то я подавал им и дожидал, покуда (они) разъедутся». В таком приниженном забитом положении, при полном отсутствии «приятелей и знакомых», чем мог привлекать город «прекрасный и торговый» несчастного юношу? Где у кого мог искать он руку помощи, чтобы скорее настал желанный час» выхода из него. «Я скорбел, – пишет юный страдалец, – и в скорби прибегал к общему Утешителю… В это время, переделывая в Казани собор, нашли часовню, где молился св. Гурий и там образ Спасителя нерукотворный, написанный им самим на стене, и скамейку, которая вся истлела. Туда в моем горе я часто ходил молиться и просил, чтобы мне избавиться от Казани». Молитва его, наконец, была услышана покровителем и просветителем Всея Казанския Земли и «желанный час разлуки с Казанью для Михаила Ивановича настал скорее, чем можно было предполагать. Но, к его огорчению, и этот час не был освобождением навсегда от новых унижений и оскорблений со стороны его «старших». Осыпаемый «часто бранью» со стороны брата в самое «последнее время», пред выездом из Казани, он и не предполагал, что впереди его ожидают новые испытания и новые огорчения.

29 июля Михаил Иванович распростился с горькою по воспоминаниям Казанью и вместе с братом выехал на Нижегородскую ярмарку, куда для главного ведения коммерческих сделок и для надзора за торговлей вообще прибыл из Москвы, между прочим, и дядя Михаил Дионисьевич. Ярмарочное дело было новое для Михаила Ивановича, а потому он нередко делал промахи. Услужливые приказчики «самую малейшую ошибку» доводили до ушей дяди, который, весьма понятно, «сердился» на неопытного юношу племянника и не упускал случая с бранью читать ему наставления. Жизнь ярмарочная для других купеческих детей прошла весело и шумно, а для Михаила Ивановича она была невесела и даже положительно «скучна». После 6 сентября, когда ярмарочная жизнь окончательно замирает, Михаил Иванович выехал с дядею в Москву, где «началась его жизнь, – по дневнику, – с большой неприятностью. Никто не хотел меня предостеречь, всякую ошибку мою видно было я жил как чуждый всех». На его счастье в октябре месяце прибыл в Москву дядя Иосиф Дионисьевич с целью сосватать себе невесту и несколько облегчил сердце бедного юноши, искавшего любви. Михаил Иванович «приютился к нему» и дядя не оттолкнул его, но «приласкал». «Я всюду, – замечает о. Макарий, – с ним ходил». 7 декабря Иосиф Дионисьевич «образовался (т. е. благословлялся образом) на вдове Краюшкиной Анастасии Ивановне», а в январе месяце состоялся брак. По этому поводу Михаил Иванович виделся с отцом, который приезжал из Петербурга в Москву нарочито на свадьбу своего меньшого брата. Приезду отца Михаил Иванович «был так рад, что ездил в контору дилижанса и встретил его там».