Русские на Афоне. Очерк жизни и деятельности игумена священноархимандриата Макария (Сушкина)

Ближайшим помощником о. Павла был хорошо известный у нас в России иеромонах Арсений[151]

, большей частью, вместо Афона, проживший и даже скончавшийся в пределах своего отечества. Уроженец Тверской губернии, купеческий сын, он получил первоначальное образование в уездном училище и до поступления в монашество жил долгое время в Петербурге у дяди Базилевского, служившего управляющим по откупам. Здесь он на личные средства продолжал свое образование: обучался коммерческим наукам, французскому языку и музыке. В хорошем обществе, которое окружало в это время Александра Ивановича (мирское его имя), он докончил свое самообразование и усвоил приемы светского приличия. Из Петербурга он очутился доверенным лицом на золотых приисках в Енисейске в компании Баркова, а оттуда, по смерти своего отца, он переехал в Чистопольский уезд Казанской губернии и устроил здесь свой свечной и мыловаренный завод. В Казани он задумал было жениться, но невеста, засватанная ему одним из местных купцов, неожиданно отказала ему. Этот отказ подействовал на него удручающим образом и он находился в нерешительности, как направить свою жизнь дальше. Поступление в монахи его меньшего брата Иоанна, в послушники Саровской пустыни, вывело его из затруднения, и он бесповоротно решил оставить все свои дела и последовать примеру меньшего брата. Но прежде чем избрать для себя какое-нибудь пристанище в виде монастыря, он решился посетить Православный Восток и удовлетворить влечению своего сердца с раннего детства. Заехав по пути на Афон, Александр Иванович увлекся строгостию общежительных порядков в монастыре и решил поступить в число его иноков. После прохождения общих для всех братий послушаний, его, как опытного и знакомого с письмоводством, назначили в монастырскую канцелярию под руководство о. Пантелеймона

[152]

для ведения обширной монастырской корреспонденции. Здесь симпатичные стороны его мягкого характера, его домашнее самообразование, начитанность в святоотеческой литературе и бойкое перо с весьма изящным почерком не остались незамеченными опытными старцами обители, и они порешили уже дать этому талантливому человеку иное назначение. 6 марта 1859 года о. Арсений был пострижен в монахи, 11 июня 1861 года рукоположен в иеромонаха, а 28 августа 1862 года отправлен в Россию с святынею для сбора милостыни на пользу обители. Выбор лица для такой трудной миссии сделан был весьма удачно, а поэтому и результаты ее, как и нужно было ожидать, были блистательные. Окончив с успехом возложенное на него поручение, о. Арсений, однако, не возвратился на Афон, а, по указанию старцев, должен был оставаться в Москве с афонскою святынею, временно помещенною при Богоявленском монастыре. Здесь на него возложена была издательская деятельность монастыря, в которой он был не только механическим исполнителем чужих распоряжений, но главным редактором этих изданий; а со времени издания журнала «Душеполезный Собеседник» даже и главным сотрудником его. Отсюда же из Москвы он вел первоначально все дела относительно устройства на Кавказе Симоно-Канонитского монастыря, именуемого «Новым Афоном». Все поручения, возлагавшиеся на него монастырем, он выполнял с замечательною энергией и добросовестностью, не щадя собственных сил и здоровья. Но на долю о. Арсения неожиданно для него самого выпал и новый труд, выполнить который может только личность незаурядная. Во время своего путешествия со святыней по России, а потом, уже живя в Богоявленском монастыре Москвы, о. Арсений, благодаря своей общительности и симпатичному характеру, приобрел очень много знакомых в разных слоях русского общества. От этих знакомых о. Арсений был завален письмами с разного рода вопросами относительно жизни в миру, поступления в монашество и жизни в монастыре, относительно разного рода сомнений и колебаний немощной совести человека и т. п. О. Арсений никогда и никому не отказывал в своем совете, в сердечном утешении и в добром слове, хотя, при сложности возлагавшихся на него поручений из монастыря, на корреспонденцию со знакомыми он уделял время обыкновенно из короткой своей ночи, засиживаясь нередко за нею до самой утрени. Все письма его[153] дышали отеческою любовью, всегдашней готовностью растворить душевную скорбь ближнего сердечным участием и словом утешения и ободрения; теплотою и задушевностью веяло от каждого его слова; широкое и всестороннее знакомство с жизнию, редкая опытность в духовной жизни, большая начитанность в святоотеческой литературе – все это делало его письма в высшей степени поучительными, занимательными, и они доставляли получавшим их истинную отраду, величайшее наслаждение. Великую пользу принес русскому народу о. Арсений своими письмами и издательской деятельностью, но его заслуги для обители, можно сказать, неисчислимы. Живя в первопрестольной столице русского государства, жители которой искони отличаются религиозностью, усердием и щедродательностью на нужды храмов и монастырей, покойный о. Арсений не только служил молебны и собирал милостыню, но главным образом направлял свои усилия к тому, чтобы прочно обосноваться в Москве и иметь право говорить: «Вот и мы теперь, помощью угодника Божия, постоянные жители Москвы». Этого он и достиг вполне, устроив на одной из бойких улиц Москвы афонскую часовню во имя св. Пантелеймона, которая дает русскому Пантелеимоновскому монастырю богатые материальные средства и, конечно, надолго останется главным источником ее обеспечения, – это с одной стороны, а с другой, та же часовня является посредницею живого и легкого общения между Россией и русским народом и Афоном и русскою Пантелеимоновской обителью на нем.