Русские обители Афона и Элладская Церковь в XX веке

Свято-Пантелеимоновский монастырь неоднократно протестовал против попрания своих прав «Новым канонизмом» и фактического запрещения въезда на Святую Гору новых иноков – негреков. Однако обращения в Кинот, к Константинопольскому Патриарху, греческому правительству и в 1931 г. – даже в Лигу Наций не дали никаких результатов²².

Архиепископ Виталий (Максименко) в докладе Епархиальному съезду русской Северо-Американской епархии от 19 марта 1935 г. так охарактеризовал сложившуюся на Святой Горе ситуацию: «Еще тяжелее [чем в Бессарабии] положение на Афоне, попавшем под Греческую власть. Там в русские монастыри никого не пускают и ждут, пока перемрут старые русские монахи, чтобы завладеть русскими монастырями и их ценностями»²³. В первой половине 1920-х гг. в афонские обители еще смогло поступить некоторое количество русских эмигрантов, но в дальнейшем их приезд был запрещен. Последним пополнением русских обителей Святой Горы были монахи из входивших тогда в состав Чехословакии Закарпатья и Пряшевской Руси. В 1922–1928 гг. оттуда приехал только в Свято-Пантелеимоновский монастырь 21 инок, однако затем греческое правительство перестало выдавать визы и карпатороссам.

Следует упомянуть, что с августа 1920 г. по 19 мая 1922 г. в скиту Новая Фиваида Свято-Пантелеимоновского монастыря проживал епископ Екатеринославский и Новомосковский Гермоген (Максимов), часто служивший в храмах разных монастырей Святой Горы. Владыка имел теплые личные отношения с настоятелями многих афонских обителей: Свято-Пантелеимоновского монастыря – архимандритом Мисаилом, Свято-Андреевского скита – архимандритом Митрофаном, Свято-Ильинского скита – архимандритом Иоанном, скита Новая Фиваида – иеросхимонахом Ионой, сербского монастыря Хиландар – архимандритом Митрофаном и болгарского монастыря Зограф – архимандритом Владимиром²⁴

.

1 января 1922 г. епископ Гермоген написал на Афоне свое «Архипастырское воззвание к донским казакам», в котором говорилось: «…когда организуется новая Донская Армия, и все будет готово для нападения на врага, тогда дайте мне знать, и где бы я ни был, я, ваш Архипастырь, готов идти с вами. Я пойду впереди вас с животворящим Крестом в руках и буду благословлять ваше победное шествие на помощь России восстановить Престол Царский, вернуть Народу Русскому его Законного Царя. И пусть на Знаменах ваших крупными, огненными, как меч Херувима, словами будет написано „Боже, Царя храни“»²⁵.

В этот же период некоторое время проживал на Афоне и будущий Первоиерарх Русской Православной Церкви за границей митрополит Киевский и Галицкий Антоний (Храповицкий). В первый раз он приехал на Святую Гору, после эвакуации с белой армией Деникина из Новороссийска в Грецию, – в конце апреля 1920 г., сразу после недели Жен мироносиц, и пробыл на Афоне почти пять месяцев. 5 сентября Владыка Антоний получил телеграмму от генерала П.Н. Врангеля, который вызывал его в Крым для управления Церковью. В середине сентября митрополит покинул Святую Гору, однако всегда стремился вернуться на Афон.

21 июля 1921 г. митрополит Антоний совершил торжественное освящение Свято-Пантелеимоновского храма в Старом Нагорном Русике (этот храм был заложен еще в 1871 г., но в 1874 г. его строительство приостановили и возобновили только в 1910 г. на пожертвования купца Смирнова при посредничестве настоятеля подворья Свято-Пантелеимоновского монастыря в Москве иеросхимонаха Аристоклия). В совершении литургии вместе с Владыкой приняли участие 28 иеромонахов и 17 иеродиаконов²⁶

.

Летом 1922 г. митрополит Антоний, проживавший тогда в Сремских Карловцах (Королевство сербов, хорватов и словенцев), получил указ Патриарха Тихона об упразднении возглавляемого им Высшего Русского Церковного Управления за границей. Не желая быть препятствием для мирного разрешения возникшего нестроения, Владыка сразу же после получения указа решил уйти от церковных дел на покой, удалиться на Афон и принять там схиму. Согласно воспоминаниям любимого ученика митр. Антония архиепископа Иоанна (Максимовича), «он держал свое решение в тайне, и оно стало известно пастве лишь, когда разрешение на въезд на Афон было получено, и митрополит стал готовиться к отъезду»²⁷.

Русские прихожане в Белграде заволновались, и 28 декабря несколько их представителей отправились к митрополиту, взяв с собой чудотворную Курскую Коренную икону Божией Матери. На убеждения членов делегации Владыка ответил: «Меня не нужно уговаривать, я не ломаюсь, как Борис Годунов, а твердо решил ехать на Афон, и никакие уговоры не изменят моего решения». Тогда княгиня М.А. Святополк-Мирская сказала: «Если Вы, владыко, нас не слушаете, то верим, что Владычица Богородица Сама Вас не пустит, и Вы не уедете»²⁸.