Русские провидцы и предсказатели

В юные годы он перенес тяжелую болезнь. Во время болезни с ним что-то происходит: то ли было какое-то видение, то ли он дал обет в случае выздоровления посвятить себя служению Богу. Чудом выздоровев, он обращается к родителям с просьбой благословить его на уход в монастырь. Вероятно, он и ранее был склонен к другой жизни, опять же не случайно по его собственным словам он «человек был простой, без всякого научения, и видом угрюмый».

Престарелые родители кормильца отпустить не пожелали, благословения своего Василию не дали. Но юноша уже не принадлежал себе, и в 1785 году он тайно уходит из деревни, оставив жену и троих детей. Пешком, кормясь подаянием, добирается до Петербурга, падает в ноги своему барину – действительному камергеру Льву Нарышкину, служившему обер-шталмейстером при дворе самого государя. Какими словами увещевал беглый крестьянин своего господина, неведомо, но вольную он получил, перекрестился и отправился в путь.

Будущий предсказатель проходит пешком по Руси и добирается до Валаамского монастыря. Там он принимает постриг с именем Адама. Прожив год в монастыре, он «взем от игумена благословение и отыде в пустыню». Несколько лет живет в одиночестве, в борьбе с искушениями. «Попусти Господь Бог на него искусы великие и превеликие. Множество темных духов нападаше нань». И в марте 1787 года было ему видение: два ангела вознесли его и сказали:

– Будешь ты новый Адам и древний отец и напиши все, что увидеть сумеешь, и скажи все, что услышать сумеешь. Но не всем скажи и не всем напиши, а только избранным Моим и только святым Моим.

А в ночь на 1 ноября 1787 года было ему еще одно «дивное видение и предивное», длившееся «не меньше тридесяти часов». Поведал ему Господь о тайнах будущего, велев донести предсказания эти народу: «Господь же… рече к нему, сказывая ему тайная и безвестная, и что будет ему и что будет всему миру». «И от того время отец Авель стал вся познавать и вся разуметь и пророчествовать». Покинул он пустынь и монастырь и пошел странником по земле православной. Так начал вещий монах Авель путь пророка и предсказателя.

«Ходил он так по разным монастырям и пустыням девять годов», пока не остановился в Николо-Бабевском монастыре Костромской епархии. Вот там, в крохотной монастырской келье, и написал он первую свою пророческую книгу, в которой предсказал, что царствующая императрица Екатерина II скончается через восемь месяцев. Показал эту книгу настоятелю новоявленный предсказатель в феврале 1796 года. И поехал вместе с книгой к епископу Костромскому и Галицкому Павлу, поскольку настоятель решил, что у того сан поболее и лоб повыше, пускай он и разбирается.

Епископ прочитал и постучал по лбу посохом. конечно же, Авелю. Дополнил свое мнение выразительной фразой, которая в подлиннике до нас не дошла, видимо, никто такое количество бранных слов записать не решился. Епископ Павел посоветовал провидцу забыть о написанном им безумном предсказании и возвращаться в монастырь – грехи замаливать, а перед тем указать на того, кто научал его такому святотатству. Но «Авель говорил епископу, что книгу свою писал сам, не списывал, а сочинял из видения; ибо, будучи в Валааме, пришел к заутрени в церковь, и как апостол Павел вознесен был на небо и там видел две книги и что видел, то самое и писал…».

Епископа затрясло от такого святотатства – надо же, пророк сиволапый, на небо он был «восхищен», с апостолом Павлом себя сравнивает! Не решившись уничтожить книгу, в которой были «различные царские секреты», епископ накричал на Авеля, пытаясь запугать его: «Сия книга написана смертною казнию!» Но и это предупреждение не образумило упрямца.

Вздохнул епископ, сплюнул, чертыхнулся сгоряча, перекрестился, вспомнил об указе от 19 октября 1762 года, который за подобные писания предусматривал расстриг из монахов и заключение под стражу. Но тут же всплыли в памяти слова о том, что «темна вода во облацех». Кто его знает, этого деревенского пророка, под страхом смерти на своем стоит упрямо. Вдруг и впрямь ему что-то тайное ведомо, все же пророчествовал не кому-то, самой императрице. Епископ Костромской и Галицкий ответственности не любил, потому отправил упрямого пророка к губернатору.