Русские студенты в немецких университетах XVIII — первой половины XIX века

Возвращаясь в начало XVIII в., следует отметить целую группу русских студентов, одновременно поступивших в 1711 г. в университет Галле. Это Иван Аверкиев и Тимофей Фомин (занесены в матрикулы 19 января 1711 г.), а также Аполлон и Платон Ивановичи Мусины-Пушкины (записались 21 января 1711 г.). Если о первых двух ничего определенного сказать нельзя, кроме того, что они могли принадлежать к московским дворянским фамилиям (Э. Винтер предполагал, что они были посланы Петром I учиться богословию[186]), то двое других, братья Мусины-Пушкины, являлись сыновьями начальника Монастырского приказа и направлены за границу по указу царя в марте 1710 г. «для обучения воинских, политических и прочих наук», а перед приездом в Галле около полугода провели в педагогической гимназии в Бреслау, о чем профессору Франке сообщал его корреспондент из Москвы

[187]. Платон Мусин-Пушкин в эпоху Анны Иоанновны достиг должности президента Коммерц-коллегии; кроме того, его младший брат Эпафродит учился в Галле в 1718 г. и Лейдене в 1721 г. на философском факультете.

Еще несколько близких к Петру семейств направили своих детей в средненемецкие университеты. Двое князей Владимир и Сергей Долгорукие, родственники сенатора Я. Ф. Долгорукова, поступили в Лейпцигский университет в 1713 г. Одновременно с ними в Лейпциге учился Петр Васильевич Постников-младший, родной брат первого русского доктора медицины, об отправке за границу которого его отец, дьяк Посольского приказа Василий Тимофеевич Постников, просил царя еще в 1702 г. Царь разрешил второму Постникову в мае 1703 г. ехать «во Европские государства ради свободных наук окончания», но тот, по-видимому, чрезмерно увлекшись учебой или европейским образом жизни, провел за границей более десяти лет, большую часть из которых — в Париже, где наделал долгов. В 1711 г. один из его учителей писал в Посольский приказ из Парижа, прося об уплате ему денег за семилетнее обучение Постникова «разным наукам и языкам»[188]

. В летнем семестре 1713 г. мы видим имя П. В. Постникова-младшего в Лейпцигском университете, занесенное в «матрикулы польской нации» рядом с именами князей Долгоруких, но о дальнейшей его судьбе сведений не сохранилось.

В университете Галле через десятилетия вновь проявлялись прежние учебные связи, возникшие еще в начале XVIII в. Так, в октябре 1717 г. сюда поступил Александр Головин, сын адмирала И. М. Головина, одного из петровских «стольников», изучавшего вместе с царем корабельное дело в Амстердаме, и родственник генерал-адмирала Ф. А. Головина, о расположении которого немецкие ученые так хлопотали в эпоху Великого посольства. Сохранилось даже письмо, написанное Александром Головиным к отцу из Галле спустя год после поступления в университет, — один из редчайших образцов переписки русских студентов начала XVIII в.[189] Головин отчитывался перед отцом о том, что «две части философии, логику, мораль, философиам экспериментале

[190], гисториам универсалис[191]

, а из математики арифметику, геометрию, тригонометрию шверикам и плянам[192] и архитектуру цивилис фундаментам[193] окончал же. Сии вышепомянутые науки с помощию божию уже я окончал, и при сем доношу, которым наукам еще учусь: юсь натуре[194], европских республик знание, третью часть философии метафизику, а из математики фортификацию, и сии науки окончаю к празднику пасхи… А время свободного я, государь батюшка, зело себе мало имею, опричь ино одного воскресенья, а так все мое время проходит в науках». Дальше в письме Александр просит разрешить продолжать учебу во Франции, и приводит свои доводы против возражений отца, что во Франции сыну предстоит слишком вольная жизнь: «Мне ненадобе далее жить в Гале как до праздника пасхи, для того, что тогда мои науки все оканчаются, а ежели мне далее сего времени в Гале жити, то из того ничего более нельзя быть, что выученное опять начать учить. А что ты государь батюшка изволил слышать, что нигде такого множества молодых людей нету как во Франции, и ничего больше не обучаются как всякой шалости, этому не вина Франция, но вина наша молодая. Воля есть таких дураков не в одной Франции и у нас в Гале много, что ничему учиться не хотят, токмо что гуляют да великие сумы денег проживают, а мое желание есть во Францию ехать не для ради гуляния, но для ради лучшего обучения для того, государь батюшка, что нигде таких случаев лучше нет обучаться архитектуре цивилис и милитарис и астрономии, как во Франции» (на первый план, как видим, все же выступают конкретные военные и мореходные науки!). К письму Головин прилагает некий «презент», который писал «сам властными руками» (надо думать, род ученого сочинения или стихов), и надеясь на одобрение родителя, обещает во Франции обучиться еще лучше.