Русские студенты в немецких университетах XVIII — первой половины XIX века

Принимал его здесь профессор высшей математики Готфрид Гейнзиус, уже давно тесно связанный с Академией наук и способствовавший установлению новых контактов между Лейпцигским университетом и Россией в 1750-е гг. Гейнзиус родился в 1709 году в г. Наумбург в Саксонии и учился в Лейпцигском университете сперва богословию, затем математике. В 1734 г., получив ученую степень магистра, он обратил на себя внимание известного математика из соседнего Виттенбергского университета И. Вейдлера, по рекомендации которого в 1736 г. был приглашен в Петербургскую академию наук. Выполняя здесь роль помощника астронома Н. Делиля, Гейнзиус в отсутствие последнего, выехавшего в экспедицию в Сибирь, с 1741 г. занял должность ординарного профессора астрономии, успешно проводил наблюдения, занимался теорией кометных хвостов, совместно с Эйлером работал над составлением «Генеральной карты России». Однако после возвращения Делиля в 1743 г. их отношения испортились, в результате чего Гейнзиус вынужден был подать в отставку, уволился из Академии в мае 1744 г. и вернулся в Лейпцигский университет. Однако его переписка с Академией не прерывалась: с 1747 г. он был избран ее почетным членом и получал ежегодную пенсию, в последующие годы активно участвуя в приглашении новых академиков, а затем в поиске профессоров для новооткрытого Московского университета[248]

.

У Гейнзиуса Котельников слушал лекции по алгебре, а у профессора А. Г. Кестнера, будущего светила Гёттингенского университета, — по механике. Получив перед отъездом строгую инструкцию из академической канцелярии о необходимости регулярно присылать «ведомости о успехах в науке и реестры жалованным деньгам, на что именно сколько оных издержано», Котельников сразу же столкнулся с трудностями: он не знал немецкого языка и должен был платить деньги за его изучение учителям, а у профессоров слушать не только публичные лекции, читавшиеся по-немецки, но и частные коллегии по латыни, которые стоили весьма дорого. К тому же с концом зимнего семестра 1751–1752 гг. Гейнзиус прекратил занятия и уехал на лечение в Карлсбад, оплачивать же занятия Кестнера Котельников больше был не в состоянии. В письмах в Академию он просил о прибавке денег, но получил вместо этого предписание «для доучения алгебраических лекций» следовать в Берлин к почетному члену Академии Л. Эйлеру. Это положило конец университетской учебе Котельникова, длившейся, таким образом, всего один семестр. У Эйлера же он провел четыре года и, получив блестящие рекомендации, по возвращении в Россию был назначен экстраординарным (с 1760 г. — ординарным) профессором высшей математики[249]

.

Менее быстро двигалась карьера А. П. Протасова, хотя ее начало полностью повторяло биографию Котельникова. Он также еще подростком учился в доме у архиепископа Феофана Прокоповича, затем поступил в Александро-Невскую семинарию, откуда одновременно с Котельниковым по собственной просьбе перешел в гимназию при Академии наук. В начале 1740-х гг. Протасов и Котельников были единственными русскими студентами при Академии. В этом звании учеба Протасова продолжалась почти десять лет, пока в 1751 г. он не был избран адъюнктом по кафедре анатомии и для усовершенствования в медицине послан в Лейденский университет. Согласно матрикулам, он поступил сюда 13 октября 1751 г. и провел четыре года, во время которых «выслушал, и не по одному разу университетские курсы: анатомии, хирургии, физиологии, патологии, практической медицины, материи медической[250], химии теоретической и экспериментальной, ботаники, физики, математики, логики и метафизики». Однако подготовкой по главной своей специальности — анатомии — Протасов не был доволен и в 1755 г. обратился в Академию с просьбой разрешить ему перейти в Страсбургский университет, где по его сведениям преподавание анатомии было поставлено гораздо лучше.