Русские в Сараево. Малоизвестные страницы печальной войны

Интересны внутренние диалоги главного героя, его постоянное вынужденное «переключение» позиций «воин – врач». А так как автор сам владеет приемами рукопашного боя, техникой работы с холодным оружием, то это чередование придает особую правдивость и дополнительную внутреннюю динамику повествованию.

Но герой не выступает здесь этаким бравым суперменом, который палит во все движущееся и при этом неуязвим. Он рассказывает и о своих неудачах.

Особо выделяется любовная, вернее, рыцарски-галантная тема развития отношений между Алексеем и случайно встреченной им девушкой Радой. Особенно остро звучит эта тема, когда оба героя попадают в плен.

Интересно раскрыты характеры и других героев-воинов. Это и бывший учитель серб Слован, вынужденный стрелять в родителей бывших учеников (еще одна метафора разделения мирных людей по разные стороны баррикады), товарищи Алексея: капитан Вадим, Большой Алик (осетин по национальности, участник боевых действий в Южной Осетии против Грузии), серб-четник Зоран, черногорец Неделько, хохол Петр из Ивано-Франковска, сторонник единой Руси со столицей в Киеве.

В повести есть и описание интересных военных «изюминок»: «тромблонов» – ручных гранат на шомполе, приспособленных к стрельбе из подствольника автомата, «паштетов» – противопехотных мин.

Но все же главной линией, «нервом» повествования является не стрельба и взрывы, не диалоги с друзьями и врагами, а постоянная внутренняя динамика переживаний и действий героя – воина и врача. Это, по моему мнению, та «изюминка», которая позволяет говорить, что в повести нашел отражение и опыт Православия, когда инок, врачующий словом, становился воином, а потом, преодолев опасность, снова возвращался к беспрестанным молитвам… И один в поле воин, если он – Воин: смел, благороден, справедлив.

Алексей Сафонов,директор по связям с общественностью фонда «Антикризис» под патронажем С. Г. Кара-Мурзы

От автора

Олег Бахтияров в своей статье «Повстанец», опубликованной в апреле 1998 года в журнале «Родина», пишет: «В нашем обществе появилась новая категория – люди войны. Это не солдаты регулярной армии и не наемники, а своего рода искатели приключений, выбравшие войну как единственно достойную, на их взгляд, форму жизни подлинного мужчины… В отличие от солдата регулярной армии повстанец по своей воле пришел в «зону смерти». Ее близость влияет на его сознание, поведение… Рядом со смертью сознание становится коллективным, перестает различать границы между собственным опытом и переживаниями своих товарищей… Эти люди… растворены в коллективном сознании и поэтому реально причастны ко всем событиям войны… Замечено: разные народы по-разному реагируют на «зону смерти» – одни становятся хуже, кровожаднее, хитрее, другие, наоборот, лучше, благороднее, совестливее… Эти молодые в массе своей ребята не оставляли ни при какой ситуации своих убитых и раненых, принимали условия боя в качестве нормальной среды обитания, восстанавливая тем самым традиционные этнические боевые нормы русского солдата… Обожженные паяльными лампами трупы, выдавленные глаза, вспоротые животы сопровождают действия определенных этнических групп. На удивление, лишены всего этого русские. Русский эксцесс поля боя – не жестокость, а пароксизм безумной храбрости, в основе которого острая потребность продлить беседу со смертью как с уникальным собеседником. Этот русский феномен невозможно понять, если не принять во внимание метафизические аспекты жизни вблизи смерти. Русское поведение в этих условиях сводится к усилению опасности среды, что совершенно непонятно для постороннего наблюдателя…

Измененное сознание и поведение приводят к своего рода «инициации» повстанцев, приобщению их к ценностям высшего плана, к обретению интенсивного чувства общности, сродни религиозному. Люди начинают объединяться не единой идеологией, а единством породы, образуя на фоне развала государственных и национальных структур свой особый повстанческий «этнос». В этих формированиях собираются люди повышенной активности, в них происходит накопление того, что можно, пожалуй, назвать пассионарностью. Выделяясь из массы инертного городского населения, стекаясь в зоны локальных войн, эти люди создают свои связи и структуры. Характер этих структур совершенно особый, неорганизационный. Скорее это силовые линии особого этнического поля, которое – в силу своей напряженности – способно повлиять на все будущее устройство жизни русского народа».

Лучше, чем Олег Бахтияров, и не скажешь.

Балканы всегда были «кипящим котлом Европы». Со времен античности и до наших дней здесь не затихали большие и малые войны, в орбиту которых втягивались многочисленные государства.

И даже если сейчас на этих землях объявлен мир, то дымок, сотканный из противоречий и споров, все равно продолжает куриться…

В любой момент может вспыхнуть артиллерийская канонада, раздаться пулеметные очереди и душераздирающий визг заходящих на штурмовку самолетов.